Вчера она обрядилась, как бомжиха с лохмами седых волос. Сегодня черные шорты, леггинсы и длинная футболка делали ее похожей на студентку Института искусств. Купер не видел ее машину, но не сомневался, что та припаркована где — то поблизости. Если бы ему не довелось заметить темно — зеленый «Хендай Соната» с разбитой габаритной фарой, слишком часто припаркованный рядом с его машиной за последние четыре дня, Купер, может, и не понял, что его преследуют. Хватит, с него довольно.
Однако пока он направлялся к барышне, подъехал городской автобус. Может, у нее экстрасенсорное восприятие, потому что она запрыгнула в автобус, и свой шанс Купер упустил. Но беспокоиться не о чем, поскольку он был совершенно уверен, что снова ее увидит.
И увидел. Спустя два дня.
* * *
Пересекая улицу, Пайпер направлялась к входу в «Спираль», ночной клуб Купера Грэхема, открытый им в июле, спустя полгода после ухода из «Звезд Чикаго». Легкий сентябрьский ветерок касался обнаженных ног и вздымал подол черного безрукавного платья. Под него Пайпер надела предпоследние чистые трусики. Рано или поздно ей придется устроить стирку, однако в настоящий момент голову занимала лишь тщательная регистрация каждого действия Купера Грэхема.
Под приобретенным в комиссионке черным париком, прячущим коротко остриженные волосы, кожа нещадно чесалась. Пайпер молилась, чтобы прическа, наравне с декольтированным платьем, «кошачьей» обводкой, алой помадой и поддернутой вверх с помощью бюстгальтера грудью, вконец превращала ее в примитивную форму жизни, каковые проскальзывали в клуб мимо охранника на входе — помехи, которую ей не удавалось преодолеть в последние две попытки.
Сегодня дежурил тот же охранник. Он воплощал собой образ торпеды, изобретенной в девятнадцатом столетии: толстая боеголовка, раздутое тело и ноги, расставленные как хвостовое оперение. В первый раз он ворча отклонил попытку Пайпер войти, пропуская в то же время через двойные медные двери клуба пару по моде небрежно причесанных блондинок. Пайпер, разумеется, напустилась на него:
— Что значит, мест нет? А этих почему пустили?
Охранник одним взглядом сощуренных маленьких глаз охватил ее короткие черные волосы, лучшую белую блузку и джинсы.
— Потому что я так сказал.
Это было в последний субботний вечер. Пайпер не выполнит задание, пока не окажется внутри «Спирали», и поскольку клуб работал лишь четыре вечера в неделю, до вчерашнего дня вторую попытку предпринять было нельзя. Хотя она причесалась, надела блузку с юбкой, вид ее не произвел должного впечатление, а значит, надо было придумать что получше. Теперь Пайпер подобрала в H&M это платьице, сменила удобные ботинки на пыточные босоножки на высоких шпильках и одолжила театральную сумочку у своей подруги Джен. В сумочке помещались только сотовый, фальшивое удостоверение и пара двадцаток. Остальное — все, по чему Пайпер можно опознать, — покоилось в багажнике ее машины: ноутбук, спортивная сумка, набитая шапками, темными очками, жакетами и шарфами, служившими для маскировки, и полунепристойное с виду устройство, прозываемое «Динь — Динь».
«Спираль», названный в честь длинных и чрезвычайно точных закрученных пасов Купера, слыл самым крутым клубом в Чикаго, и очередь у бархатной веревки выстраивалась еще до открытия. Приблизившись к Торпеде, Пайпер задержала дыхание и, расправив плечи, выставила вперед грудь.
— Ты по уши занят сегодня, приятель, — изобразила она фальшивый британский акцент, в котором поднаторела.
Торпеда отметил ее груди, потом лицо, затем опустил взгляд на ноги. Свинья, а не мужик. Отлично. Пайпер задрала голову и одарила улыбкой, которая обнажила прямые белые зубы, за которые папаша выложил в свое время, когда ей исполнилось двенадцать, тысячи долларов, хотя она умоляла его потратить деньги на лошадь. Сейчас Пайпер было тридцать три, и она все еще считала, что лошадь ей бы лучше пригодилась.
— Я и не представляла, какие американские парни огромные.
И кончиком указательного пальца поправила на носу винтажные очки, которые нацепила в последний момент, чтобы лучше скрыть настоящую внешность.
