— Моя khala так переживает за меня, — со слезами в голосе поделилась Файза. — Она мечтает, чтобы я приехала к ней жить, но у меня нет денег, нет возможностей туда добраться.
Зазвонил мобильник Пайпер. Ей нельзя было принимать личные звонки, пока она вела машину, но этот она не могла игнорировать и перевела на громкую связь.
— Интересная ситуация, — раздался знакомый мужской голос. — Сижу тут в своей конторе и жду встречу, которая должна уже минут десять как начаться, а все еще один как перст.
— Застряла в пробке. — И прежде чем он начал ее ругать, Пайпер сама пошла в наступление: — Если бы вы не отказались дать мне свой номер, я бы вас предупредила.
— Пробка не оправдание. А признак неумелого планирования.
— Пошлю это утверждение на шоу Опре в качестве вдохновляющей темы.
— Мне больше нравилось, когда вы притворялись, что втюрились в меня.
— Да вот выкинула свои таблетки.
Купер фыркнул.
Пайпер грызла нижнюю губу, поглядывая на часы на приборной доске.
— Если бы у меня был ваш номер…
— Говорил же. Если нужен, позвоните моему агенту.
— Я думала, это вы язвите.
— Я никогда не язвлю.
— Не совсем правда, но… буду где — то через тридцать пять минут.
— Через тридцать пять минут я уже буду в тренажерке.
И телефон смолк.
Когда Пайпер отключила телефон, Файза заговорила недоверчивым тоном:
— Вы говорили со своим хозяином, американским футболистом? Так непочтительно?
— Он меня разозлил.
— Но наверняка вас накажут.
Почти наверняка. Но не так, как предполагала Файза.
— Хозяева здесь могут разве что уволить.
— Какая очень странная, очень замечательная страна.
Файза излучала такую доброту, которой Пайпер могла только восхищаться, а тоска в голосе девушки разрывала сердце.
Наконец они добрались до отеля. Файза тронула Пайпер за плечо:
— Спасибо за то, что сделали, мой друг. Я буду молиться за вас каждую ночь.
Казалось немного чересчур, однако Пайпер не из тех, кто откажется от чьей — либо молитвы.
* * *
— Когда я сказал, что буду в тренажнерке, это не значило, что вас сюда приглашали.
Чтобы перекрыть рев норвежского блэк — метал, заглушавшего слова, Куперу приходилось кричать. Бусинки пота стекали с его подбородка, когда он обрабатывал комбинацию правой — левой на боксерской груше. Пайпер с трудом удержалась от замечаний, что это не только дурной тон, но к тому же неэффективно, — набрасываться на грушу со всей силой.
«Про Тайтл Джим» был пропахшей потом безоконной забегаловкой и Меккой самых элитных чикагских атлетов — голое пространство, шлакоблочные стены, черные комковатые маты, ржавые стойки с оборудованием вдоль стен, на которых держался американский флаг и желтый лозунг с цитатой из «Бойцовского клуба»: типа «Слушайте, недоноски. Вы не уникальны». Все провоняло потом и резиной. Никаких соковых баров или модных спортивных одежонок. Дорогое, эксклюзивное и жуткое заведение этот «Про Тайтл».
— Как вы сюда попали? — тоном ротвейлера пролаял Купер.
— Переспала с чуваком на входе, — проорала Пайпер поверх искаженного визга гитар.
— Мура.
Апперкот в грушу.
Вообще — то, ей только одно и пришлось сделать: сказать, что работает на Купера. Шоферская униформа вместо наряда футбольной фанатки придала словам Пайпер правдоподобность, и парень ее пустил.
— Это моя тайна, расскажу, как захочу.
Купер отрабатывал серию изнурительных ударов.
— Убирайтесь.
Ей того и надо было. Она и не собиралась провести здесь их совещание, просто только продемонстрировать, что серьезно относится к работе. Однако не двинулась тут же с места. Не могла. Только не сейчас, когда под покрытой пятнами пота футболкой мышцы Купера, как при ветре над гладью воды, создавали рябь при всяком его движении. Надо остановиться. Иначе примется думать о его чертовых волосках на груди!
Пайпер развернулась к двери.
— Погодите! — Новый рык ротвейлера. — С чего вы так вырядились? Похожи на гробовщицу.
Она вполне пришла в себя и успокоилась, чтобы, перекрикивая музыку, рассказать ему, кого возит на машине.
— Только днем. Это моя шоферская униформа.
— Уродство какое — то.
Еще один смертельный удар впечатался в грушу.
— Как и ваш характер.
Купера это немедленно достало.
