— Отвали, засранец, или я оторву твою гребаную башку. Усек?
Брови Купера взлетели вверх. Парень моргнул, потом выдвинул подбородок в ложной браваде.
— Что? Кто ты такая?
— Мой телохранитель, — спокойно ответил Купер. — Лучше с ней не связывайтесь.
Парень бочком стал отступать.
— Да кому нужен этот дерьмовый клуб?
Брайан быстро оттеснил придурка от толпы. Купер с неудовольствием посмотрел сверху на Пайпер.
— Настоящая дипломатия.
— Он меня достал.
— Прекрати.
Она больше не могла с этим справляться и отошла прочь. Еще час, и ее работе конец.
Пайпер проверила женский туалет и VIP — зону. Все хорошо. Когда она наконец вернулась на первый этаж, то наткнулась на группу мужчин, окруживших Купера у лестницы, ведущей на антресоли. Какой — то особенно шумный с нагеленными волосами тип подошел ближе некуда и разглагольствовал, размахивая пивом.
— Ты и я, Куп. Мы знаем, на что это похоже. Однажды меня какая — то сука тоже пыталась прижать. В точности как тебя.
— И не говори.
Купер отвернулся.
Однако парень не унимался.
— Эта сука напрашивалась. Она сама хотела. Любой это видел.
А потом идиот сделал ошибку, схватив Купера за руку. Купер развернулся и без предупреждения замахнулся и ударил кулаком парня, швырнув его в толпу.
Вот же хрень.
Пайпер бросилась вперед. Парень упал на пол, перекатился на колени и схватился за челюсть, потирая. Пайпер опустилась рядом на колени и посмотрела снизу на своего экс — любовника.
— Настоящая дипломатия, Куп.
Купер посмотрел на нее сверху и бросил ее же слова:
— Он меня достал.
Несмотря на его свирепое выражение, она чуть не обняла Купера.
«Это за всех женщин, которые говорили правду, а им никто не верил».
* * *
Наконец пробило три часа. Пайпер скинула туфли и потащилась наверх провести последнюю ночь в квартире. Завтра она будет спать на широкой кровати Эмбер под постером с «Аидой».
Пайпер разделась, натянула простую коричневую футболку поверх белья и посмотрела из окна в переулок. Купер уехал, на месте, где стояла его машина, зияла пустота. Пустота, как у Пайпер в душе.
Она забралась в постель и уставилась в потолок, думая о том, что поступает правильно. Пайпер не верила, что можно испытать боль еще большую, чем уже есть, но оставаться с Купером дальше — скрывая, как сильно озабочена, — сделает их неминуемый разрыв еще мучительней.
Наконец она провалилась в тревожный сон, только чтобы увидеть кошмары с клоунскими лицами, сапогами — ботфортами и палками селфи. Они преследовали ее в алых джунглях, где с телефонных столбов вниз головами висели мертвые женщины. Пайпер хотелось кричать. Но не хватало воздуха. Она должна найти воздух. Потому и боролась, чтобы обрести крик. Где угодно.
Неожиданно она проснулась. Еще было темно. Футболка прилипла к телу, и Пайпер уткнулась во влажную подушку. Сердце бешено колотилось. Это только сон… Только сон…
В дверном проеме кто — то стоял. Темный безмолвный силуэт. Пайпер хрипло выговорила:
— Куп?
Человек метнулся к ее постели.
Все случилось мгновенно. Только что она пребывала в кошмаре, как вдруг ее схватил какой — то мужчина. И не Купер.
Она завопила.
— Заткнись!
Он обхватил ее руками. Затряс. Пайпер пыталась бороться, но ее держала в ловушке простыня. От сильной тряски голова моталась. Пайпер освободила руку и вцепилась ногтями в лицо противнику. Он дал ей пощечину. Зазвенело в ушах. Она бешено сражалась, слышны были только ее вздохи. А потом и они стихли, когда руки сомкнулись на горле Пайпер, а большие пальцы перекрыли кислород.
Над головой вспыхнул свет.
Давление на шею прекратилось, когда от неожиданности тип подскочил и обернулся. Пайпер перекатилась на противоположную сторону кровати, борясь с простыней, ударилась, свалилась на пол. Несколько мгновений спустя она уже была на четвереньках, моргая от яркого света.
В дверях стояла Джада, держа игрушечное ружье и уставившись на нападавшего, которого Пайпер никогда в жизни не видела.
Голос Джады задрожал:
— Хэнк?
Бритоголовый тип держал пистолет. Серебристую девятимиллиметровую «беретту». Наставив оружие на Джаду.
А потом перевел ствол на Пайпер.
Он сердито нахмурил брови. Мускулистый верзила. Возможно, он когда — то был симпатичным, однако безобразная ненависть превратила его удлиненное лицо в злобную маску.
