- А что... что делала команда?
- Почем я знаю, - глухо сказал Пепек. - Меня, брат, так отделало, что дед Суханек воздух в меня накачивал; а когда я очухался, все были в этой дыре, за Адамом полезли, значит; как они там уместились - понятия не имею. Первым выкарабкался оттуда Матула, схватился за голову, говорит - дело дрянь, весь ходок рушится. Суханек хотел еще туда влезть... вдруг оттуда как закричат: "Вон, все отсюда вон!" Прежде всех выскочил Ханс, пальцы до кости ободраны, и нога вывихнута, что ли, прихрамывает; кой-как отковылял в сторонку, прислонился готовой к крепи и заревел, как малый ребенок, даже маски не снял. Понимаешь, ведь это был вроде как его штрек...
У Пепека странно скривились губы, и он быстро заморгал.
- Палец проклятый! - злобно прошипел он. - Горит, как дьявол!
Станда затаил дыхание.
- Дальше, дальше, Пепек...
- Да, - продолжал Пепек, помолчав. - Только Ханс выскочил, трах!--затрещало зa самой спиной у Суханека, дед отпрыгнул, ну что твоя блоха; это лопнули надломанные переклады, что еще кровлю в штреке Ханса поддерживали, помнишь? Чуть не до полу проломились, и тут же на них кровля осыпалась. Хорошо еще, мы с Матулой были чуть дальше; я от тех газов вроде как умом помешался, так и не тронулся бы с места. А Суханек и говорит: "Пресвятая троица, запальщик-то там и Мартинек тоже!" Переглянулись мы ну, думаю, надо бежать за новой командой, нам самим не справиться, и вдруг этот завал зашевелился и стал сам приподыматься, ну точь-в-точь, как земля, когда крот нору роет. "Матула, рычаг! - хрипит Мартинек из-под завала, - за мной Андрее". Мартинек-то, оказывается, держал па спине этот переломившийся переклад, да еще пробовал приподнять его вместе с навалившейся породой. Видеть самого не видно, только балки и камни в том месте чуточку сдвинулись...
Пепек оживился.
- Что тут было, дружище! Матула стоит как пень, никак сразу не поймет, а мы с Суханеком сломя голову кинулись руками разбрасывать камни, чтобы как-нибудь открыть переклад, что на Мартинека давил; а камни сверху все валятся и валятся! Уже видно стало крепильщика - он зубы оскалил да кряхтит, и тут только Матула сказал: "А-а", - и айда за рычагом. "Ребята,говорит Мартинек,- я больше не удержу". А Матула тут как тут и тащит целую стойку, будто карандаш какой; ладно, хоть за ухо не заложил. "Можешь подсунуть? - спрашивает Мартинек, точно они крепление ставят. - Так, еще немножко. Еще дальше, здесь места хватит. Просовывай, брат! Когда скажу, начинай поднимать". Ты понятия не имеешь, Станда, какая тяжесть на нем лежала! "Ну, давай", - говорит он, и Матула уперся плечом в стойку. Я, брат, такого в жизни не видывал! - воскликнул Пепек; от восхищения он не удержался и выпил.
- Да, я такого еще не видывал, - повторил он. - Матула поднимает стойку плечом, ноги у него от натуги трясутся, а переклад выпрямляется, завал приподнялся, и Матула отжимает все это - камень и дерево - назад к кровле. Черт, вот это сила! - засопел Пепек. - Я к нему на помощь, а Матула пыхтит: пшел, не мешай, мол, и один поднимает... своим плечом держит все шестьсот метров над нами! Скажу тебе, мы забыли и Адама и Мартинека, только на Матулу во все глаза глядим, рот разинув. До того это было... здорово, смущенно пробормотал Пепек.- Жаль, тебя там не было. А Мартинек уже выкарабкался наружу и говорит: "Подержи-ка еще, Франтик, там Андрее остался", - и снова нагнулся под тот переклад, протянув Андресу руку. Матула уже весь трясется, как студень, хрипит, из носу y него кровь льет ручьем, но он держит, не отпускает. И даже еще капельку приподнял; но Мартинек тем временем вытащил запальщика. Ну, только мы его выхватили трах! -стойка внизу подломилась, и весь завал снова осел на почву, Матулу на волосок не зацепило. Вовремя успели, - критически добавил Пепек. - Еще момент - и у Матулы с натуги, кажется, сердце лопнуло бы или еще что; он, брат, совсем синий стал и только хрипел. А Андрее легко отделался - только плечо помяло; но за Матулу мы перепугались- брякнулся наземь и, будто мокрая тряпка, распластался... Хорошо, кровь носом пошла, ему и полегчало; Ханс вытирал его собственной рубахой и чуть не целовал. Вот это была смена, мать честная! - вздохнул Пенек. - И первое, что сказал Андрее, было: "Видишь, Пепек, счастье, что я замухрышка и карлик, по крайней мере в этакую щелочку пролез". - Пепек с чувством высморкался. - Понимаешь, в чем штука! Все-таки образумился. А Матула, сказать по правде, спас Андреса... вот как все развязалось! Только Адам там остался...
