Мартинек понимающе кивает.
- А очень просто: ты должен как следует укладывать камни, ясно?
XII
Первая спасательная кучкой плетется к нарядной- сдавать номерки. Уже ночь, десятый час; на "Кристине" все тихо и темно, лишь кое-где разбросаны огоньки да светятся высокие окна машинного отделения; на горизонте поблескивают зарницы, словом - черная ночь. У окна нарядной стоит навытяжку запальщик Андрее и разговаривает с Хансеном.
Пепек остановился, осененный великолепной идеен.
- Ребята, пошли в трактир! Ну хоть к Малеку.
- А зачем?
- Да раз уж мы теперь одна команда... Не мешало бы отметить.
- Мало чего тебе захотелось, - сонным голосом говорит крепильщик. Меня дома ужин ждет, да и спать охота.
- Так после ужина приходи, - великодушно снизошел Пепек. - Матула пойдет, Станда и дедка тоже...
- Куда это? - не поняв, переспросил Суханек.
- В трактир собираемся всей командой.
- А, ну да, ну да, - согласился обрадованный дед. - Всей командой, правильно.
От окошечка нарядной отошел десятник Андрее.
- Значит, завтра, - сдержанно сказал он. - Завчра в пять часов дня... надо бы снова заступать.
- Само собой, - ответил крепильщик Мартииек. - Мы придем. - И он бросил свой номерок в окошечко нарядной. - Договорились!
- Как там дела? - спросил сторож.
- А вы загляните туда, - проворчал Пепек, - со смеху лопнете, пожалуй... Ну, пошли, пошли!
Перед решетчатыми воротами на улице стоят в ожидании несколько женских фигур. Одна кидается навстречу.
- Пепек! - отрывисто вздыхает она. - Это ты? Слава богу!
- Ладно, ладно!-огрызается Пепек. - Ступай домой, я приду... Чтоб тебя черти взяли, - добавляет он про себя и злобно дергает головой, точно ему тесен ворот. - Отвяжись!
Худая женская фигура молча подходит к запальщику Андресу.
- Ну как? - бросает тот мимоходом. - Ничего? А дети? Пойдем.
И он зашагал так быстро, что женщина еле поспевает, хотя она на голову выше его.
Третья - Мария; она стоит неподвижно, прижимая скрещенные руки к груди, и смотрит перед собой непривычно широко раскрьиыми глазами. Адам бредет в замешательстве.
- Марженка, ты? - вырывается у него. - Зачем ты... не нужно было...
Мария молчит и все так же странно глядит на Адама.
- Вот видишь, - смущенно бормочет Адам, отводя глаза. - Ничего страшного не случилось.
Из ворот, вприпрыжку, как мальчик, выходит Хансен; и навстречу ему быстро шагает четвертая прямая фигура в длинном палы о. Госпожа Хансен, высокая шведка. "Сейчас на шею ему кинется", думает Станда, не зная куда девать глаза. Но госпожа Хансен протягивает Хансену руку и говорит что-то, будто ничего не произошло. Ханс улыбнулся, кивнул головой и взял жену под руку; потом они подравнивают шаг и идут, разговаривая как ни в чем не бывало, точно спешат на теннис или еще куда-нибудь...
Станда смотрит им вслед, чуть ли не разинув рот. Вот это люди!
- Ну, Марженка,- чуть слышно, почти просительно произносит Адам.
Глаза Марии вдруг наполняются слезами, и ей приходится отвернуться; ничего не видя, она уходит с Адамом. У Станды от боли сжимается сердце. Ее бы под руку взять и вести, как Хансен ведет свою шведку; а этот Адам нерешительно тащится на метр от Марии, и по его спине видно - никакими силами не придумает он, что ей сказать. Мария идет, словно слепая, мнет в руке платочек и ждет, конечно чего-то ждет; но Адам не знает, как быть, вбирает голову в плечи п растерянно бормочет что-то нечленораздельное. Станда смотрит им вслед - и сердце у него болит, за всем этим чувствуется такая трудная жизнь...
- Ну, хочешь, так идем, - пристает Пепек. - Я, парень, жрать хочу как собака.
Неприкаянный Станда с благодарностью присоединяется к нему, продолжая думать о Марии; eе, должно быть, взволновало несчастье на шахте; если бы она видела, что там делается, если бы слышала, как слышал Станда, стук тех троих...
- Чертова коза, - ругается Пепек.
- Кто?
- Да Анчка. Стоит бабе на шею тебе сесть - и ты готов, прилип к ее юбке, ясно? А я видеть не могу бабьих слез. Не могу, и всё тут. Просто с души воротит, братец. - Пепек злобно дергает головой и плечами.Очень нужно глядеть на них! К примеру, на тех трех дур, что там нюни распустили.
