Какай ты? Что ты за человек? Никто, наверное, не избежит этого вопроса, когда попадет в новый коллектив. И самое удивительное, что ведь тебе прямо никто не задаст этих вопросов. Будут все приглядываться, присматриваться, проверять.
Сергей не обижался, когда видел, как присматриваются к нему вожатые, как внимателен к нему Борис Михайлович, — как насторожены ребята, а эти особенно не верят, особенно проверяют. Это их вожатый, их старший товарищ и друг. Друг ли? Будет ли он им? Полюбят ли его ребята?
Сергей всматривается в лица ребят, вслушивается в их голоса, когда они говорят с вожатым, и все ищет ответа на свой вопрос. Наконец, не выдерживает:
— Толь, тебя ребята любят?
Тот недоуменно смотрит на Сергея.
— Что я девушка, что ли? Да я никогда и не задумывался над этим. Плюнь, Сережка. Слушаются, и ладно. А любят? Разве их поймешь. Наверное, нет. Я им ничего не спускаю.
Да разве для того, чтобы любили, надо спускать? Нет. Добреньких да нетребовательных ребята не любят, не уважают — вот так-то вернее будет.
А вечером в пионерской Анатолий говорил Василию:
— Чудной этот Сергей. Ты знаешь, что он спросил у меня сегодня. «Тебя, — говорит, — ребята любят?» Чудно, верно?
— Как спросил? — отрывается от своих бумаг Борис Михайлович.
— Да любят ли меня ребята?
— Понятно! — снова углубился в бумаги старший.
Но когда ушел Толя, Борис Михайлович спросил у Василия:
— Вася, у вас завтра очередная встреча на Генуэзской крепости?
— Да, Борис Михайлович.
— Обязательно возьмите с собой Сергея. Надо, его с другими вожатыми познакомить. И вообще, помогите ему. Он, видимо, еще не освоился.
— Хорошо, Борис Михайлович.
— Он к Анатолию, кажется, тянется?
— Да как вам сказать: Только такой человек, что если кто и не тянется, так он притянет. Он ведь не случайно не понял вопроса Сергея. Наверно; и не задумывался над этим никогда.
— А ведь хорошо, что Сергей задумался над этим. Без этого нельзя с людьми работать. А мне кажется, что Сергей может работать с людьми. Пусть сейчас начнет, потом в жизни это всегда пригодится. Боюсь, только мягок он очень. Надо бы ему побольше твердости, требовательности.
— Это трудно, Борис Михайлович. Сразу не дается.
— Но еще труднее ему будет с его мягкостью. Хорошие люди оценят, плохие воспользуются. Задержится у нас — надо будет попробовать сделать его потверже. А на Генуэзскую крепость завтра обязательно позовите. Полезно ему будет.
