Гревиль кивнул, поблагодарил суперинтенданта и вышел к своему автомобилю. Суперинтендант последовал за ним через некоторое время.
— Видели лорда Гревиля? — спросил он сержанта.
— Этот худой, светловолосый человек, выглядевший таким утомленным? В визитке, с моноклем? Немножко стар для ее мужа. Она же ослепительно хороша, не правда ли? Что ему нужно?
— Бродяга Кри служит у него в качестве лакея. Почему эти люди не требуют рекомендаций? Пара слов приятеля их приятеля их удовлетворяет, а потом они поднимают шум, когда исчезает нитка жемчуга или шкатулка.
— Кри украл?
— Нет, кажется, шантажирует его друга. Доброй ночи, сержант.
— Доброй ночи, сэр.
Кри вышел из кабинета, прошел через комнату, в которой кто-то играл, зажав в руке пятьдесят фунтов, пятьдесят отдельных бумажек.
Он успел выманить у леди Гревиль целый ряд таких же бумажек, о чем ее муж не имел понятия, и еще немало у того молодого человека, который был достаточно глуп, чтобы верить в ее любовь. Презрение, которое Кри питал к своему хозяину, перешло все границы. Тот заплатил покорно, как ребенок, пятьдесят фунтов за одно письмо и за то, чтобы встретить ее сиятельство и «помочь» мистеру Вейну проскользнуть в дом.
Он подслушивал в течение минуты у дверей белой гостиной. Сегодня будет только избранное общество. Восемь человек, сказал ему дворецкий: один герцог, а все остальные тоже титулованные.
Кри знал твердо одно. Эти люди существовали для того, чтобы их обирали, и он чувствовал себя способным удачно проделывать это.
Был уже почти час ночи, когда двухместный автомобиль подъехал к воротам большого дома.
— О… вы испугали меня, — воскликнула Лайла, увидев Кри.
— Извините, — ответил он и предупредительно распахнул дверцу машины.
— Я подожду, пока вы войдете, — коротко сказал Робин, стоя возле Лайлы на тротуаре.
Лайла пробормотала несколько слов прощанья — она испытывала чувство страха, и оба мужчины знали об этом. Сумерки летнего вечера скрыли хитрую улыбку Кри; он отворил перед Лайлой дверь и, пропустив ее вперед, тихо прошептал Робину:
— Ее сиятельство просят вас войти, сэр.
Он указал путь Робину, увидел изумленное лицо Лайлы, когда тот вошел в ее гостиную, и поспешно сбежал вниз по лестнице.
…Когда прозвучал ужасающий крик, открылись все двери этого огромного дома, только дверь, ведущая в комнаты Лайлы, оставалась затворенной.
Одна служанка заплакала, другая забилась в истерике. Появился лорд Гревиль и начал спокойно и быстро расспрашивать присутствующих. Он первым наткнулся на Кри, лежащего, скорчившись, с ножом, торчащим в спине между лопатками, со стеклянными, выпученными глазами.
Сказав тоном приказания:
— Никто не должен выйти из дома! — он обратился к дворецкому и велел ему протелефонировать в Скотленд-Ярд. — Мы будем ожидать здесь все вместе прибытия полиции, — добавил он спокойно.
Все гости, приглашенные на обед, вышли в вестибюль: Честер Кинн, Сэвернек, двое мужчин из французского посольства, Уорингтон, с ястребиным носом и выступающим подбородком, рассматривающий с интересом лица собравшихся. Ему было около восьмидесяти лет, и уже ничто не удивляло его, но он находил, что каждый необычайный случай мог немного скрасить его старость. Честер Кинн. со своей стороны, наблюдал за ним. Человек с любознательным умом и тонкой интуицией, он подозревал что-то, чего не мог разгадать.
Он обратился к Пенну, стоящему к нему ближе остальных:
— Будьте уверены, что все ваши грехи всегда обнаружатся; я поклялся Эви, что буду сегодня работать дольше обычного над ирландским биллем[1]. Она хотела поехать со мной в театр, а теперь узнает, что я обедал здесь, слушал Тимба, а в промежутке играл в карты. Даже это невинное препровождение времени покажется ей подозрительным.
Пенн кивнул и сказал тихо с легким северным акцентом:
— Хотел бы я знать, кто виноват?
— Кто бы ни совершил это убийство, — заметил Честер Кинн с веселым цинизмом, — я желал бы, чтобы он или она, или они избрали для такого дела другой дом или другое время.
Он взглянул на лорда Гревиля и добавил полушепотом:
— Очень жаль бедного Гревиля.
Все замолчали, так как дворецкий впустил в это время слуг. Седл был высокий худой человек с седыми волосами и честным взглядом.
