— Ну как? — спросил я у попугая — Только не вздумай шутить или наоборот недоговаривать.
— Да вроде бы довольно сносно, я в ваших людских зааморочках не разбираюсь, но вид у тебя не нелепый.
— Ладно, на первое время сойдет. Остальные где?
— Их Куру собирает, потом на твой отпечаток пойдет.
— Хорошо подождем их здесь, только пойдем вон к лесу, глянь какие деревья «агромадные».
— Идем, там должны быть орехи или манго.
Он взлетел с песка, и уже сверху донесся его хрипловатый смех.
Я усек, в чем дело, и тоже засмеялся — насколько могущественнее мы б не стали, все равно старые привычки берут свое. Поэтому хоть надобность в пище временами и отпадает, а старые вкусы все равно держаться.
Мы действительно полакомились различными орехами и фруктовыми плодами, пока поджидали остальных, от чего получили несказанное удовольствие. Вскоре я почувствовал, что куатар уже недалеко, и ведет всех остальных в полном составе. Прибегать к разговорам мыслеречью, я не стал, занесло нас очень далеко, и тут могло таиться все что угодно, поэтому, чем меньше о нас узнают, тем лучше.
Лес услужливо развернул тропку, на которой уже показался идущий первым Куру, сзади раздался встревоженный крик попугая, я обернулся посмотреть, что там такое, и увидел лишь падающее из ветвей извивающееся гибкое тело. Мне под ноги упала жирная двухголовая змеюка, уже дохлая, поскольку Рунин успел ее уже чем-то угостить из своего арсенала.
— Неплохо — сказал я ему — очень неплохо.
— Хороший трофей, давай возьмем, пояс сделаешь.
— Да не дури, она же без короны, а таких много, шкура не ценная, долго не продержится.
— Ну и ладно.
Он спикировал на землю, подскочил к змее, и принялся рассматривать, трогая лапой.
Тут как раз подошли остальные мои спутники. После быстрых и радушных приветствий, я дабы избежать вопросов по поводу моей одежды, сразу обратился к Киянам, которые точно знали с кого я снял это одеяние.:
— Я свое обещание сдержал, из подвалов вас вывел, и даже пределы мира вы покинули. Здесь вас уже никто не достанет. В принципе если пожелаете, можете быть свободными, если захотите остаться возражать не буду, но своеобразную присягу принести придется.
Они на мгновение застыли, а затем все как один упали ниц и торжественно заговорили. Я не вслушивался в слова, просто пристально осматривал каждого. Это были уже не те полулюди-полузвери, что еще совсем недавно сидели в клетках. И не только потому, что побывали на воле и обрели свободу, а еще и из-за того, что сквозь них прошла поистине неописуемая мощь, и если бы не кокон, который вобрал их в себя намного раньше, чем я уволок его за собой, они бы погибли. Погибли бы все, за исключением Куру, и наверное Рунина, того теперь спалит навреное только Предвечный Огонь. И сейчас передо мной на коленях стояли существа, Сила которых выходила далеко за рамки многих древних богов, и еще все они обрели бессмертие, так что под моим началом оказалась довольно мощная команда. Оставалось только обучить их всему необходимому.
Я повелевающим жестом воздел их на ноги, и хотел, было уже заняться изучением нового мира, как заметил пристальный взгляд Могуса, разглядывающего что-то за моей спиной.
— Что эта неугомонная птица там делает — поинтересовался он, видимо за время, проведенное с моими спутниками, он успел настрадаться от Рунина.
Я обернулся, за истекшее время картина так и не изменилась, попугай продолжал расхаживать вокруг змеюки, и изредка трогать ее лапой.
— Похоже, пытается оживить ползучего гада — ответил я льво-подобному человеку, а затем пристальнее вгляделся в него, и изумленно перевел взгляд на остальную четверку.
Ранее все они были покрыты густой шерстью, за исключением Миры, у той она была короткой, больше похожей на белый пушок, а сейчас кожаный покров всех пятерых претерпел изменения. У людей с головой обезьяны черты лица сгладились, волосатости поубавилось, они стали похоже больше на аборигенов многих южных или экваториальных островов любого практически, обитаемого мира. Тепрь еще более сильно стала видна разница между ними, ибо одежда в пути растрепалась, и изорвалось и стало хорошо заметны половые признаки. Из обезьяноподобных людей было две самки и один самец. Вернее две женщины, Кора и Шегана, и мужчина Фарагл. И должен отдать должное Нинхурсати, как создательнице, все пятеро выведенные мною из заточения были симпатичны, хоть в каждом и присутствовали черты и повадки животных. У Миры была великолепная фигура, поистине кошачья грация, белоснежная, слегка розоватая, кожа, покрытая легким белесым пушком, от кошачьей головы остались только остроконечные ушки, да кошачьи усы торчащие в положенном месте, ну и вертикальные зрачки. У Могуса в лице добавилось что-то от мужественного, гордого человека, кожа его была оливковой, с короткими жесткими шерстинками. У них обоих вместо ногтей появились прячущиеся, в пазуры когти, хвосты, как отсутствовали так и не появились.
