Испанская казна просто пухла от стремительно растущих запасов. С 1492 по 1546 год количество золота и серебра, привезенных в Европу, вдвое превысило то их количество, которое к этому времени имелось в европейских государствах. К концу XVI века оно уже в пять раз превышало все запасы, которые находились в европейских государствах в начале XVI века. Ясно, что такой золотой дождь сильно взбодрил европейскую экономику и в целом изменил европейскую жизнь.
Всего же, по приблизительным подсчетам, количество золота, попавшего в руки испанцев еще до начала разработки золотых рудников при покорении Мексики, Перу и других территорий, достигло 53 тонн. А сколько еще драгоценных тонн испанцы получили, безжалостно и бездумно в погоне за прибылью используя чужие рудники, да еще с учетом бесплатной рабочей силы.
Неудивительно, что до середины XVIII века рудники Потоси, которые давали около половины мировой добычи серебра, в связи с их грабительской эксплуатацией стали отдавать все меньше драгоценного металла. Постепенно начался упадок Потоси. А за ним последовал и упадок Испании. Без мексиканского и перуанского золота и серебра король со своей экономикой не справлялся.
Доходило до курьезов. Хроникер Франсиско Херес, участник экспедиции Писарро, который был обижен на небольшой, с его точки зрения, гонорар за описание всех битв конкистадоров, не без ехидства вспоминает: «На обратном пути к морю смешные случаи приключались. Ламы с грузом золота разбегались по склонам, где нельзя было их поймать, от своего бремени они избавлялись, сбрасывая сокровища в пропасть. А то вдруг сбегали носильщики, которые только у испанцев научились цену золота знать. Но хуже всего было то, что кони на острых камнях подковы теряли, и для продолжения пути их владельцам ничего другого не оставалось, как из собственной добычи выковывать для них золотые или серебряные подковы».
Сегодня золото в Перу, конечно, осталось, но его количество уже не напоминает тот золотой дождь, что обрушился на конкистадоров. Да и добыть его теперь совсем не просто. Помню, с какой торжественностью Игнасио дал мне подержать единственный слиток, который его комбинат добыл в тот день. Все шутил и спрашивал, что я ощутил, на секунду почувствовав в руках богатство. А у испанцев этих слитков было столько, что даже на подковы лошадям хватало.
Вот к Игнасио-то я и собирался заехать: за ним был должок – в тот раз он так и не успел сводить нас в шахту. И хотя Игнасио уверял меня, что там ад кромешный, а шахтеры неимоверно злы на администрацию за низкую зарплату и мало ли что пролетарии учудят при виде иностранного журналиста, мне все равно любопытно было побывать в шкуре Данте и пройти всеми кругами ада.
Боб спускаться в шахту категорически отказался. «Забыл, что я и сам когда-то шахтером был, так что тамошней грязи наелся досыта?» – скептически отреагировал он на мое предложение.
Но я не огорчился – индеец хотя бы согласился заехать со мной на комбинат. К тому же надо было с кем-то оставить Джерри, не тащить же крысолова в шахту – потом не отмоешь.
Съезд к комбинату с трассы мы искали довольно долго. Как я заметил, латиноамериканский крестьянин, в силу своеобразной вежливости или стыдливости, никогда не скажет тебе честно, что не знает дороги. Нет, он обязательно почешет затылок, все взвесит и уверенно укажет путь: «Туда!» Не верьте. Как правило, это не та дорога. Поэтому, путешествуя по этой стране на машине, очень рекомендую не лениться, а опросить хотя бы трех человек подряд, останавливаясь через каждые сто метров. И не удивляйтесь, если все дадут совершенно разную информацию. В конце концов можете, конечно, поверить любому из трех опрошенных, но лучше довериться либо карте, если она есть, либо, еще лучше, собственной интуиции. Карты здесь тоже частенько врут.
Вот и в этот раз вопросы не помогли. Мы искали комбинат, а нас отправляли куда угодно, но не туда, куда было надо. Спасло нас лишь то, что мы увидели, как на разбитый проселок сворачивают огромные самосвалы, на которых обычно перевозят руду. Почему далеко не бедное предприятие не раскошелится на то, чтобы поставить указатели и заасфальтировать хотя бы тот отрезок пути, что ведет от главной трассы к комбинату, знают только его хозяева. Подозреваю, по той же причине, по которой они платят мизерную зарплату шахтерам за их опасный и тяжелый труд. То есть от жадности.
