Кабрера был, конечно, чудаком, хотя иные после опубликования всех этих гипотез стали считать его сумасшедшим. Лично я предпочитаю слово «чудак». Не мешало же ему страстное увлечение камнями быть вполне успешным врачом, педагогом и организатором. Напоминаю, что именно профессор Кабрера организовал медицинскую кафедру в родном городе и являлся деканом медицинского факультета в Лиме. Более того, в свое время он получил от властей Ики почетное звание «блистательного сына города». Так что упрощать не надо.
Слепо уверовать в огромную груду поддельных камней Кабрера, на мой взгляд, не мог. Он все-таки был не безграмотным медбратом, а профессором. Это был диагноз, поставленный им современной истории, археологии и палеонтологии. Да, этот диагноз взрывает все современное представление о прошлом нашей Земли. Вот этого ему и не простили.
Увидеть коллекцию сегодня не так просто. Сам доктор умер, а его родня, напуганная шумом, то рискует приоткрыть двери хранилища, то предпочитает запереть коллекцию на ключ. Тут нам с Бобом и помог авторитет Карлоса, бывшего депутата и известного в городе бизнесмена. Нас без излишних расспросов провели в комнаты, где на полках и прямо на полу лежат все эти никому вроде бы и не нужные, а на самом деле уникальные камни.
Знаете, если даже признать увиденное нами мистификацией, то это, безусловно, самая великая, причем так толком никем и не разгаданная, мистификация в человеческой истории.
Еще до того, как мы сели в машину Карлоса, я договорился с Бобом, что его задачей будет только одно: пусть и без особых инструментов, но, полагаясь на свой огромный опыт в общении с черными копателями и острый глаз, индеец должен постараться выделить из общей массы камней очевидные, с его точки зрения, подделки.
Другого «инструмента», кроме Боба, у меня под рукой все равно не было, а на собственные знания я не надеялся. Карлос же сам признавался, что каждый раз при виде коллекции только открывал от изумления рот, поэтому, как «эксперт-любитель», в расчет, разумеется, не шел.
Не помню, сколько времени мы провели в доме дона Кабреры, перебирая его сокровища. Кажется, с утра до темноты. Иногда Боб мне протягивал какой-нибудь из камней и с сомнением качал головой. Это значило, что он этот камень забраковал. Я аккуратно складывал сомнительные камни рядом с собой. Все одиннадцать тысяч камней осмотреть за один раз нам было, конечно, не под силу, особенно учитывая их вес. Это довольно утомительная работа.
Первым начал сдавать Карлос, у которого заболела спина. Потом слабость в руках почувствовал и я. Неутомимый Боб в счет не шел. При его физической подготовке и железной воле он бы, вероятно, перещупал всю коллекцию. Однако мы с Карлосом к вечеру выбились из сил. Вынужден был остановиться и Боб.
Прежде чем уйти, мы внимательно пересчитали все забракованные Бобом камни. Их оказалось 54. Если бы просмотрели всю коллекцию целиком, вероятно, их набралось бы, по нашим прикидкам, штук 250. Но из 11 тысяч! Не такой уж большой процент мусора нашли глаза и руки Боба, которые внимательно ощупывали каждый камень и каждую линию гравировки. Любопытно, что все отложенные им камни, как мы и предполагали заранее, оказались относительно мелкими. Да еще и мягкими. Боб, потихоньку вытащив свой нож, легко оставил царапину на одном из камней-«фальшаков», однако не сумел даже поцарапать ни один из больших, подлинно вулканических валунов. К тому же на каждом из отложенных нами с Бобом камней рисунок оказался довольно примитивным. Очевидно, что делал его самое большее – ремесленник, но никак не художник.
Выйдя из особняка доктора Кабреры и устроившись в одном из местных ресторанчиков, мы все трое долго молчали. Молча съели китайский суп и китайскую утку, выпили по бокалу чилийского вина. Молчали и в машине Карлоса, пока возвращались к нему домой.
Ночевать мы остались на ранчо. Перед тем как отправиться в постель, бывший депутат произнес то, о чем на самом деле думали и мы с Бобом: «Не знаю, как вы, но я сегодня вряд ли засну».
