— Погоди-ка… — Дуся прошла вдоль обгорелого тела и остановилась. — А это что?
— Это? — Копытин подошел к ней, наклонился. — А, это лифчик… ну, или бюстгальтер, кому как больше нравится.
— Не в том дело, кому нравится. А в том, что он надет на левую сторону. Уж это точно ни одна женщина не перепутала бы. Да он бы просто не застегнулся.
— Что — правда на левую? — переспросил эксперт. — А я ведь и не заметил…
— Где уж тебе! — усмехнулась Дуся. — Одно слово — мужик! Видишь, вот тут швы? Это точно левая сторона.
— Что и требовалось доказать! — Копытин повернулся к Лебедкину. — Выходит, капитан, она не сама одевалась. Стопудово. Ее одевал кто-то другой…
— Причем наверняка мужчина, — добавила Дуся.
— Значит, не несчастный случай и не самоубийство… — тяжело вздохнул Лебедкин. — Значит…
— Значит, убийство! — договорила за него напарница слово, которое ему не хотелось произносить.
— Вот везет нам с тобой, Дуся, как утопленникам! — сказал капитан Лебедкин, тут же вспомнил про свою утопленницу и про ее настырную тетку и еще больше помрачнел.
— Значит, их убили раньше, а потом посадили в машину и инсценировали аварию… — обреченным голосом сказал он. — Только этого нам не хватало…
— Не торопись с выводами! — перебил его Копытин.
— Ну, что опять не так? — поскучнел Лебедкин. — Я ведь с тобой согласился… чем ты на этот раз недоволен?
— Дело в том, что по многим признакам в момент аварии оба потерпевших были еще живы. Об этом говорит характер ран и травм, они не посмертные…
— Ну, не поймешь тебя! То ты говоришь, что эта парочка сидела как в кино, не металась и не сопротивлялась, значит, они были уже мертвые, а теперь говоришь, что они были живые…
— Знаешь, тут я и сам что-то не понимаю… — с явной неохотой признался эксперт.
— Здорово! — оживился Лебедкин. — Надо это записать — Гоша Копытин чего-то не понимает!
— Оставь его, Петя, — Дуся решила разрядить ситуацию, — пойдем обедать, и я тебе интересную историю расскажу. Жизненную. Про парикмахерскую.
И глаза ее при этом так блестели, что Гоша Копытин только крякнул им вслед.
На следующее утро капитан Лебедкин сидел в кабинете именинником, у Дуси на столе в простом граненом стакане стояла красная роза. Увидев розу, Дуся все поняла правильно.
— Ну что?
— А что, звонит мне потерпевшая с самого утра, я еще и до работы не доехал, она тарахтит в трубку, что в почтовый ящик ей подбросили кулон и деньги, двадцать тысяч. Ну, я тогда говорю, раз претензий не имеете, то заберите заявление, да поскорее. Чтобы нам, значит, статистику не портить. Обещала сегодня зайти. Замки, говорит, договорилась менять, мастера ждет. Так что как только — так сразу. Так что, Дуся, ты — золото, и мне с тобой повезло!
— Петя, — растрогалась Дуся, — спасибо тебе за добрые слова. Хоть и редко от тебя их дождешься…
— Так что, Дуся, если потерпевшая придет, ты уж тут с ней сама как-нибудь, а я в эти самые «Сосенки» поеду, убийство-то двойное на нас теперь висит…
— Ну ладно… — протянула покладистая Дуся, но капитан Лебедкин уже исчез.
И, как оказалось, очень вовремя, потому что тотчас постучалась в дверь кабинета та самая настырная тетка, чья племянница утонула прошлым летом, а она в это отказывалась верить.
— Капитана Лебедкина нет и до вечера точно не будет, — отчеканила Дуся.
Получилось это у нее не очень строго. Тетка потопталась на пороге и ушла. Но что-то подсказывало Дусе, что недалеко.
Лика открыла железную калитку, запертую на кодовый замок, вошла во двор, свернула налево, под арку, к своему подъезду. Остановившись возле крыльца, полезла в карман за ключами.
И вместе с ключами нечаянно вытащила из кармана какую-то скомканную бумажку. Бумажку эту подхватил ветер, закрутил, понес по двору.
И тут Лика вспомнила, что это такое.
Выходя сегодня из дома, она открыла почтовый ящик и достала оттуда почтовое извещение. На ее фамилию пришла какая-то бандероль или посылка. Лика удивилась: никаких посылок или бандеролей она не ждала. Может быть, это ошибка? Но нет, там была написана ее фамилия, и этот адрес… Может, инициалы перепутали и бандероль пришла свекрови? Да запросто на почте могли…
