— Черт его знает… — Лебедкин пожал плечами. — Наверное, попытаюсь выскочить…
— Вот именно! Попытаешься выскочить, попытаешься дверцу открыть, хотя бы ремень безопасности отстегнешь… ну, хоть как-то постараешься защититься.
— А эти?
— А эти сидели спокойно, как в шезлонге у бассейна или в кино на пятом ряду, на вечернем сеансе, ремни не отстегнули, даже руками не размахивали! Такое впечатление, что они спокойно ждали, пока машина в валун впилится!
— Действительно, странно… — признал Лебедкин. — Так, может, они задремали… потому водитель и не справился с управлением, что в сон его заклонило…
— Ну, ты сам-то в это веришь? — недовольно проворчал эксперт. — Для начала, они только что от своего домика отъехали… это если бы они несколько часов по трассе катили, водитель мог бы задремать, а тут он никак бы не успел.
— Ну, в принципе да… — протянул Лебедкин, — но все же как-то это неубедительно…
Он еще немножко подумал, наморщив лоб, а потом выдал следующую гипотезу:
— А может, они решили таким мудреным способом из жизни уйти? Вместе, как в Японии? У них там это принято. Даже фильм такой был — «Самоубийство влюбленных на каком-то острове». Или не фильм, а спектакль… ты не подумай, это у меня жена бывшая в театр ходила, иногда и меня вытаскивала…
— Ты, Лебедкин, как я погляжу, романтик! — констатировал эксперт. — Не знаю, как там, в Японии, не был, но у нас я про такие случаи не слышал. У нас если кончают с собой, то только в индивидуальном порядке. И больше по пьяни. И потом — даже если бы они и вправду договорились… вместе уйти, трудно поверить, чтобы ни у нее, ни у него в последний момент инстинкты не сработали. Когда увидели, что машина вот-вот в валун врежется — невольно бы задергались!
— Ну, опять же, это все как-то неубедительно, — не сдавался Лебедкин. — Это все психология какая-то…
На самом деле ему просто хотелось доказать эксперту, что они имеют дело с несчастным случаем или на худой конец самоубийством. Потому что в противном случае ему грозило еще одно унылое и безнадежное расследование.
— Психология? — переспросил Гоша. — Не знаю, что ты имеешь против психологии. Психология — это тоже наука. Но вот я тебе еще что-то покажу, и это уже не психология…
Он неспешно подошел к одному из покойников и поманил к себе Лебедкина:
— Глянь-ка сюда…
Одна нога трупа была босая, на второй был надет обгорелый, потерявший форму сапог. На пальцах босой ноги были видны остатки красного лака. Значит, это труп женщины. Рядом на столе лежал сапог с босой ноги.
— Ну, что там? — опасливо проговорил Лебедкин.
— Что ты видишь? — Эксперт поднял обгорелый сапог и продемонстрировал его Лебедкину.
— Сапог, — честно ответил капитан.
— Сам ты сапог, — раздался у него за спиной звучный, хорошо знакомый голос.
Лебедкин обернулся. Рядом с ним стояла Дуся, которая бесшумно появилась в лаборатории.
Вот странно, при своем внушительном весе Дуся умела, когда надо, ходить бесшумно.
В комнате сразу стало теплее и теснее.
— Дуся! Дуся пришла! — оживился Копытин. — О, у тебя прическа новая? Идет тебе очень!
— Это не сапоги, — проговорила Дуся, разглядывая обгорелую обувь, — это угги. Угги — это такие мягкие…
— Ну, не важно, как это называется, — перебил ее Копытин. — Сапоги, или угги, или даже бот-форты…
— Ну, какие же это ботфорты! — удивилась Дуся. — Никакие это не ботфорты!
— Да не перебивай ты меня! — возмутился эксперт. — Не в том дело, как они называются. Называй их как хочешь. Дело в том, что этот… сапог левый, а надет был на правую ногу! Вот ты, Петр, можешь надеть на левую ногу правый сапог?
— Он может, — заявила Дуся. — Он еще и не такое может. Один раз он… ну, не буду, не буду. Но ни одна женщина не наденет. Это я вам точно говорю. Хоть спросонья, хоть в спешке, хоть спьяну, никогда в жизни женщина так не сделает.
— Ну как же, — возразил Лебедкин, — даже стихи такие есть, не помню чьи — «Я на левую ногу надела валенок с правой ноги…»
— Опять ты все перепутал! — оборвала его Дуся. — Там вовсе не про валенок, а про перчатку!
— Вот видишь! — победно воскликнул Копытин. — Дуся — она понимает! Она не даст соврать!
