* * *
Про отношение моего организма к алкоголю я знаю прекрасно, стоит выпить чуточку, как я становлюсь неуправляемой. Что творю и говорю, помню, но причины, которые побудили меня поступить именно так, не помню и не понимаю. Если говорить простым языком, то становлюсь дурной и неуправляемой. И поэтому я не пью вообще, но в этот вечер я отступила от своего правила, и все из-за родительницы, которая сидела рядом со мной и пыталась показать мне свою заботу обо мне же. Как же было противно слушать её участливые речи, хорошо, что ей ума хватило вопросы не задавать, вот честно не выдержала бы, убежала бы прямо посреди торжества. С чего вдруг у неё проснулись материнские чувства, несколько месяцев назад, она не хотела видеть, что её сына избили, а сейчас вдруг такое участие в моей судьбе? В общем, выпила я пару фужеров вина и, сославшись, что мне нужно в дамскую комнату пошла в дом, Артем пристроился за мной, сославшись на то, что он замерз и хочет взять пиджак. И мне, и брату было противно смотреть на улыбки родственников, они так усиленно делали вид, что между ними не было нескольких лет конкуренции, грязных сплетен и игнорирования друг друга на светских мероприятиях. Собрались все братья, кроме самого старшего Владимира и его сына Елисея. Последний до сих пор поправляет здоровье, ну а братец Владимир теперь не в фаворе, родительница и жена дяди Ульяна до сих пор судятся с ним пытаясь отжать у него часть бизнеса, развод уже оформили, теперь осталось имущество разделить и всем будут хорошо. Бывшему отчиму облегчат жизнь, забрав у него половину бизнеса, чтобы не перенапрягся, бедняга, родительница получит для себя содержание, а тетя Ульяна расширит семейный бизнес за счет бизнеса старшего брата, так разве они кому-то плохо сделают? Конечно нет, всем будет хорошо и от осознания этого хочется улететь на луну, где нет таких родственников-бизнесменов. Это страшно и противно, а ещё чувствуешь, что с каждым днем эта грязь приближается к тебе, скоро облепит, и ты до самой смерти её не смоешь.
Кое как смыла с себя макияж, сняла платье, натянула пижаму и с блаженным стоном растянулась на кровати. Нужно заснуть, а то под винными парами могу вернуться на праздник и высказать всем присутствующим, все, что о них думаю.
Ирина.
Солнце только что взошло, голова болит, немного подташнивает, но самое интересное, что я лежу голая, и меня прижимает к твердому телу волосатая накачанная рука. В голове мелькают картинки произошедшего, вот лучше бы у меня началась амнезия, что я творила, нет, мне было хорошо, а ещё хорошо было Кириллу, все-таки по анатомии и физиологии у меня твердая пятерка. Но одно я помню четко, Кирилла я в свою комнату не звала, и Артем закрыл дверь на замок, этот развратный самец либо вскрыл дверь, либо где-то раздобыл запасные, хорошо, что у него ума хватило выпроводить брата из комнаты, ну а дальше было то, что я не могу объяснить. И мне безумно стыдно за все происшедшее и ещё тошнит от самой себя, ну и от Кирилла тоже тошнит, кто его просил заявляться в мою комнату, а как хорошо все начиналось, я легла спать и даже начала видеть красочные сны.
Убрав волосатую конечность, я села на кровати, затошнило сильнее. Резко встав, я схватилась за кровать и резко перевернула её на бок. Как же хорошо Кирилл знает сленг, да так громко его декламирует. А потом к горлу подступила тошнота и я не стесняясь освободилась от ужина прямо на Кирилла, жаль, что у него хорошая реакция и, он успел закрыться подушкой, хотя быть облеванным даже через подушку то ещё удовольствие.
— Ты что творишь дура!!!
— Показываю свое отношение к тебе и к тому, что произошло между нами ночью.
— Да понял, я, что тебе не понравилось, — кричит он, барахтаясь на полу и пытаясь встать так, чтобы не замараться во вчерашнем обеде ещё больше.
— Мне не только не понравилось, мне противно вспоминать обо всем и очень жаль, что ужина во мне уже не осталось, мало я тебя пометила за самоуправство. Кто звал тебя, образину, ко мне в комнату и как ты узнал, самец, что под винными парами я могу творить непристойности? — Тут я замолчала и начала искать свой халат, Кирилл тоже молчал и насторожено смотрел на меня, — меня сдали родственники? — он не отвечает, но мне и не нужно его подтверждение, — суки! Себе жизнь испоганили, теперь за мою взялись.
