– Итак, – сказал Бекендорф, – полагаю, ты не хочешь, чтобы я упоминал об этой маленькой сцене при Аннабет.
– О, боги, – пробормотал я. – И думать забудь.
Бекендорф хмыкнул, и мы полетели над Атлантикой.
Уже почти стемнело, когда мы достигли цели: на горизонте засиял всеми своими огнями огромный лайнер «Царевна Андромеда». Издалека казалось, что это просто обычное круизное судно, и не скажешь, что это – штаб-квартира владыки титанов. Подлетев поближе, вы бы заметили гигантскую фигуру темноволосой девы в греческом хитоне, скованной цепями, с искаженным от ужаса лицом, словно она чувствовала вонь всех чудовищ, которые находились на борту.
При виде корабля кишки у меня завязались узлом, ведь я дважды чуть не умер на борту «Царевны Андромеды», а теперь этот корабль направляется прямо в Нью-Йорк.
– Ты знаешь, что делать? – прокричал Бекендорф, чтобы перекрыть свист ветра.
Я кивнул. Мы проделывали учебные вылазки в Нью-Джерси, используя в качестве целей заброшенные корабли. Я знал, что времени у нас в обрез, но знал также, что это самый подходящий случай пресечь вторжение Кроноса до того, как оно начнется.
– Пират, – позвал я, – высади нас на самой нижней палубе.
«Сделаем, шеф, – откликнулся пегас. – Елки-палки, даже смотреть на это корыто противно».
Три года назад Пират был пленником на «Царевне Андромеде», пока мы с друзьями не помогли ему сбежать. Полагаю, он скорее дал бы заплести свою гриву в косички, уподобившись маленьким пони[1], нежели вернулся бы обратно.
– Не жди нас, – велел я.
«Но, шеф…»
– Верь мне, – повторил я. – Мы сами выберемся.
Пират сложил крылья и черной кометой спикировал к кораблю, так что у меня в ушах засвистел ветер. Верхние палубы патрулировали чудовища: драконицы (женщины-змеи), адские гончие, гиганты и человекоподобные морские демоны, известные как тельхины, но мы проскочили так быстро, что никто из них не поднял тревогу. Мы подлетели к корме корабля, и Пират, развернув крылья, легко приземлился на самой нижней палубе. Я слез с пегаса, чувствуя тошноту.
«Удачи, шеф, – напутствовал меня Пират. – Не дай им превратить себя в рубленую конину!»
Сказав это, мой старый друг взлетел и исчез в ночной тьме. Я достал свою авторучку, снял с нее колпачок, и Анаклузмос вытянулся во всю длину – в полумраке засветились три фута смертоносной небесной бронзы.
Бекендорф вытащил из кармана листок бумаги. Сначала я подумал, что это карта, или что-то вроде того, потом понял, что это фотография. Он посмотрел на карточку, и в тусклом свете я различил улыбающееся лицо Селены Боргард, дочери Афродиты. Они начали встречаться прошлым летом, а до этого мы все хором твердили: «Ребята, да вы же нравитесь друг другу!» Несмотря на множество опасных заданий, этим летом Бекендорф выглядел счастливым, как никогда.
– Мы вернемся обратно в лагерь, – пообещал я.
На какую-то секунду мне показалось, что в его глазах промелькнуло беспокойство, потом он снова уверенно улыбнулся и кивнул:
– А как же. Пошли, еще раз раскокаем Кроноса на миллион кусочков.
Бекендорф шел впереди. Мы миновали узкий коридор и вышли к служебной лестнице, в точности как во время тренировок, как вдруг впереди послышались голоса, и мы замерли на месте.
– Плевать мне, что тебе говорит твой нос! – не то сказал, не то пролаял какой-то тельхин. – В прошлый раз ты тоже твердил, будто учуял полукровку, а оказалось, что это просто большой сэндвич с мясом!
– Сэндвичи с мясом вкусные! – прорычал другой голос. – Но это – аромат полукровки, клянусь. Они на борту!
– Ну конечно, а твой мозг за бортом!
Чудовища продолжали спорить, и Бекендорф ткнул пальцем в сторону лестницы. Мы двинулись вниз, так тихо, как могли.
Когда от тельхинов нас отделяло два этажа, их голоса начали стихать.
Наконец мы подошли к металлическому люку. Бекендорф одними губами проговорил: «Машинное отделение».
Люк оказался заперт, но Бекендорф вытащил из сумки пару кусачек и так легко перекусил задвижку, словно она была сделана из сливочного масла.
Внизу жужжали и мелко тряслись стоявшие в ряд желтые турбины размером с зерновые элеваторы. Поршневые манометры и компьютерные терминалы размещались вдоль противоположной стены. Над консолью склонился тельхин, он так сосредоточился на работе, что не заметил нас. Пяти футов ростом, с гладким черным мехом, как у тюленя, короткими, кряжистыми ногами и головой доберман-пинчера, однако руки с когтями почти человеческие. Монстр стучал по клавишам, ворча и бормоча, наверное, переписывался с друзьями на сайте strakholyudiny.com.
