Он предположил, что это дело может стать основой для создания сенсационного криминального романа.
— Почему в таком случае вы не пригласите на должность репортера какого-нибудь известного романиста? — поинтересовался Джек Девин.
Это был высокий, просто одетый молодой человек. Во фраке он выглядел импозантным и привлекательным. Но мигом расправился бы с каждым, кто осмелился бы сказать ему об этом. В редакции «Криминального курьера» говорили, что его хобби — тяжкие преступления, и что его кредо: даже в раю можно семь дней быть сыщиком и вечно исследовать самые невероятные и жуткие убийства.
— А теперь серьезно, — продолжил редактор. — Не сомневаюсь, что это тема лубочного романа. Пернатая змея! Чем не сенсация! Держу пари, что Элла Кред сама выдумала такой прием, чтобы привлечь внимание к себе и своему заведению. Дама ведь еще в соку. Она готова прыгнуть вниз головой без парашюта, чтобы только сделать себе рекламу!
— Разве она прыгала когда-нибудь с парашютом? — заинтересовался Девин.
— Пока еще нет.
— Передайте это дело театральному корреспонденту, пусть хоть раз покопается в интригующей теме.
— Признаться, я сам затрудняюсь в оценке этого материала. Что-то подсказывает мне о его сенсационности, и в то же время… Но вашего сарказма я не потерплю!
Мистер Персон указал на дверь. Джек был опытным журналистом и знал, что информационного редактора можно выводить из себя только до известной степени. Об этом неудачном разговоре он поведал сочувствующим коллегам.
Никакая змея не заставит его бросить свое дело, что отлично знал и информационный редактор.
«Способный тридцатилетний человек всегда доверяет интуиции. Знакомиться с людьми в кафе всегда опасно».
Так рассуждала Дафнис Ольройд, направляясь в гостиницу «Астория». Формальное знакомство — еще не гарантия порядочного поведения. Но она была убеждена в том, что Джек Девин — порядочный человек. Она больше доверяла ему, чем Лейгестеру Крюву и его несимпатичному другу.
Она не особенно задумывалась, принимая знаки внимания Девина. У нее был свой принцип оценки людей. Дафнис надеялась, что этот высокий парень не осудил ее, когда она сразу же приняла его приглашение на чашку чая.
Молодой человек стоял в вестибюле гостиницы, с волнением поглядывая на входную дверь, и заметил девушку, как только она вошла.
— Я выбрал столик подальше от этой несносной музыки. Но, может, вы хотели бы сесть ближе к оркестру?
Они шли к столику, и Девин на ходу рассказывал ей о присутствующих и связанных с ними сплетнях. Это ей нравилось.
— По субботам здесь много народа. Вход свободный… Вон парень в пестрой рубашке… известный шулер, только что вернулся из Нью-Йорка…
Джек казался ей сейчас компасом в бушующем море. С ним не собьешься с курса.
— Вот наш столик. Прошу.
Девина здесь хорошо знали. С ним многие раскланивались. Посетители еще никогда не видели его с дамой. Но главное, что его знали кельнер, управляющий и портье.
Дафнис только сейчас узнала, кто он по профессии, и ее это очень заинтересовало. Журналисты всегда казались ей людьми, окутанными ореолом таинственности.
— О чем вы пишете? — спросила она.
— Главным образом о преступлениях, убийствах, нападениях.
Он надел большие роговые очки и посмотрел в зал.
— Когда мало преступлений, пишу о королевских свадьбах и пышных похоронах. Однажды я даже написал отчет о заседании парламента.
— Нужно менять очки — я ничего не вижу, — невзначай сказал он.
— Зачем тогда вы их надели?
— Это не мои, — ответил Джек, снимая их.
Затем он стал беззастенчиво разглядывать свою собеседницу. Это ее однако ничуть не смутило.
— Ну и как? Я вам нравлюсь?
— Вы очень милы. Я заметил это с первого взгляда. Мне даже присниться не могло, что снова увижу вас. Конечно, я был немного навязчив, пригласив вас на чашку чая? Люди всегда считают меня таким, а я просто интересуюсь ими как журналист.
— Нет, — ответила она. — Мне сразу показалось, что вы не обычный человек.
— В чем-то вы действительно правы. Я никогда не любил милых барышень, потому что, увлекаясь ими, мужчина рискует потерять рассудок и остроумие. Вы понимаете, что я хочу этим сказать? Человек теряет свое достоинство и характер, — вместо одного шара он бросает все сразу. Это смешно, но, к сожалению, горькая правда. Я никогда не был таким сумасшедшим.
