- А у вас, Сергей Андреевич, не возникало ощущения, что Горбачев непреднамеренно подвел страну к такому состоянию, что за его спиной процессом руководили другие люди?
- Вполне может быть. Я же не был вхож во властные структуры, да и возрастом тогда еще не вышел, так что могу ориентироваться только на воспоминания и рассуждения других людей. Большинство сходилось во мнении, что Горбачев вроде бы хотел как лучше, а получилось, как всегда. И что благими намерениями оказалась вымощена дорога в ад. Нагорный Карабах, Сумгаит, бегство русскоязычного населения из южных и прибалтийских республик... Все это описано в моей рукописи. И надо бы не забыть еще парочку идеологов Перестройки - Александра Яковлева, который сейчас возглавляет советское посольство в Канаде, и Эдуарда Шеварднадзе. Первый был одержим идеей развала СССР. А второй при Горбачеве займет пост министра иностранных дел, в 90-м подарит американцам часть Берингова моря. А во время войны в Афганистане, которую, надеюсь, все же удастся избежать, 'сливал' секретную информацию своим западным друзьям.
- Вот же подонки, - сквозь зубы процедил Судоплатов. - Попались бы они мне в свое время...
- Хотя существует мнение - в будущем, естественно - что пятнадцать лет правления Горбачева и особенно Ельцина стали как бы той встряской, которая требовалась одряхлевшей стране. Своего рода очистительный огонь. Правда, эти 'историки' забывают упомянуть, что в этом огне сгорели миллионы людей. Ну тут уж, как говорится, лес рубят - щепки летят.
Увидел, как заиграли желваки на лицах собравшихся, разве что Щербицкий выглядел так же невозмутимо, и понял, что мое выступление достигло цели.
Еще минут тридцать мне пришлось отвечать на разного рода вопросы. Например, Ивашутин поинтересовался, что еще мне известно о потенциальных предателях. Пришлось лезть в свой 'ридер', искать тот самый материал с именами и фамилиями. Заодно присутствующие поинтересовались моей электронной книгой, подержали в руках российские деньги и паспорт, вызвавшие бурное обсуждение. Машеров насилу всех угомонил, напомнив, что время уже одиннадцатый час, а им еще нужно обсудить кое-какие вопросы без моего участия. Да и не хотелось бы привлекать излишнее внимание ночными посиделками. И так уже Григорович - спасибо что преданный нам человек - второй час вынужден подменять собственную секретаршу, сидит в запертой приемной. И вообще у всех завтра дела, а Машерову через два с половиной часа лететь в Минск.
- Федор Давыдович, - позвал я Кулакова. - Можно вас буквально на минутку?
- Да, конечно.
- Только давайте отойдем в сторонку, это конфиденциальная информация.
Кулаков пожал плечами, извиняюще глядя на соратников, и уединился со мной в соседнем кабинете. Тот был меньше по размеру, примыкая к основному, и как я догадался, служил своего рода местом отдыха знаменитого балетмейстера. Даже холодильник имелся, не считая небольшого импортного телевизора.
- Федор Давыдович, я не знал, что сегодня вас увижу, но вот по случаю хочу предупредить... Правда, то, что я скажу, вам может сильно не понравиться. Хотя чему уж тут нравиться... В общем, в рукописи я не написал, когда вас не станет, честно говоря, как-то вылетело из головы. Короче говоря, согласно прежнему течению истории вы умрете в 1978 году от сердечной недостаточности.
Кулаков немного побледнел, но на его лице не дрогнул ни один мускул.
- Но, признаться, у многих, кто вас близко знал и видел в тот день, этот диагноз вызвал серьезные сомнения, учитывая, что на сердце вы вроде бы никогда не жаловались. Есть подозрения на то, что вас просто устранили, как потенциального преемника Брежнева. Так что, наверное, вам и врачам стоит показываться почаще, и телохранителя что ли завести... Хотя с врачами тоже не так все просто, могут подослать и 'своего', который вам что-нибудь подсыплет или вколет. В общем, мое дело предупредить, надеюсь, мои информация принесет пользу.
- Хм, спасибо, что просветили. Учту.
Между тем собравшиеся обсуждали уже что-то свое. Увидев, что мы вернулись, Машеров сказал:
- Я что еще хотел добавить, Сергей Андреевич... Все, что вы здесь видели и слышали, здесь же должно и остаться, в этих стенах. Некоторые товарищи из здесь собравшихся предлагали вас даже изолировать или приставить охрану, так сказать, во избежание, но я настоял, чтобы вы вели прежнюю жизнь, писали книги и сочиняли песни...
