Как-то раз - была среда
Приключилася беда.
Занедужила дивчина
Что за напасть, в чем причина?
Лекари уж сбились с ног
Но помочь никто не мог
Хуже было Ярославне
Хоть сидела она в ванне
В коей плавали пиявки
И напрасно пила травки
Ни экстракты, ни настойки
Не подняли ее с койки
Угасала с каждым днем
Изнутри горя огнем.
Царь не спал совсем ночами
Ходил с красными очами
Исхудал Иван, постился
Сутки напролет молился.
Но однажды на рассвете
Ни в носилках, ни в карете
А пешком пришел старик
То ль узбек, а то ль калмык.
'Передайте, что я лекарь
Знатный травник и аптекарь
Могу вылечить царевну
Из девицы изгнать скверну
А зовут меня Талгат
Будет царь мне только рад'.
Донесли Ивану весть
Тот велел старца привесть
Говорит: 'Мне Ярославну
Исцелить ты должен справно
Доверяю как врачу
И тебя озолочу
А не сможешь - так и знай
На себя тогда пеняй'.
Молвил седенький старец
Держа посох за конец:
'Черви выползли из почвы,
Ими накормите дочь вы,
Без гарнира и приправ,
Лишь добавьте в яство трав'.
И достал он из котомки,
Споро развязав тесемки,
Два пучка травы душистой
Протянул рукою мшистой
Удивленному царю
'Эти травы я дарю!
С вас не смею просить платы
Ни алмазов в шесть каратов
И ни злата с серебром
Подпишите лишь пером,
Вы никчемную бумажку...'
'Утомил ты, старикашка
Мне давай скорей снадобье
Уж надеюсь, не угробит
Твой загадочный рецепт
Мою дочку - ясный свет
Ярославну, чей недуг
Словно обухом нас вдруг
Оглушил и озадачил
Весь народ, меня тем паче
Все ж таки я царь, отец!
Ярославну под венец
Я еще вести мечтаю...
Дай бумажку прочитаю'.
Вперил очи в письмена...
'Разобраться без вина
В этой вязи мне непросто...
Лет почти уж девяносто
Прожил честно на планиде
А таких словес не видел.
Эй, служивый, ну-ка быстро
Позови сюда министра.
Он у нас мастак известный,
Разные читает тексты'.
Вот проходит пять минут
Берендея в зал ведут
Царь сует ему листок
Мол, прочти-ка нам, дружок.
Тот вертел и так и сяк
Тяжело вздохнул, обмяк:
'Нет, царь-батюшка, идей'
Грустно молвил Берендей.
Царь в сердцах всплеснул руками:
'Издевается над нами
Этот иноземный лекарь!
Ну-ка, говори, калека
Признавайся сей момент
Что за странный документ?'...
Я прервал свое выступление, потому что Рязанов уже махал руками, давясь от смеха:
- Уф, достаточно, Сергей Андреевич! Надо же, Пушкин вы наш, повеселили.
- И ведь в лицах как изобразил, царя-то как, а! А Берендей! - присоединился Михалков.
Еще бы, вещать голосом Эраста Гарина - мой фирменный конек со студенческих лет, когда при встрече с сокурсниками, чьи помятые лица говорили о бурно проведенном накануне вечере, я брезгливо морщился: 'Какая отвратительная рожа'. А берендеевскую строчку я и вовсе прочел голосом 'нашего дорогого и любимого' Леонида Ильича.
- Мне кажется, товарищ Губернский доказал, что достоин учиться в стенах этого учреждения, - подытожил Данелия. - Вы как думаете, коллеги? Ну что ж, Сергей Андреевич, поздравляю, вы приняты на курс к Эльдару Александровичу. Вы уже знаете, наверное, что занятия начинаются 1 декабря? Сейчас подпишем ваш экзаменационный лист, и можете быть свободны.
Через несколько дней последовал звонок от Цвигуна, пригласившего меня к себе в гости. В смысле, не домой, а на Лубянку, хотя, вероятно, он сам считал рабочий кабинет вторым домом. По телефону о причине вызова Семен Кузьмич говорить не стал, и только оказавшись в его кабинете, узнал, чем было вызвано мое приглашение.
Выяснилось, что Цвигун собирался всего-навсего меня проинформировать о ходе продвижения нашего альбома на Запад. Его человек оставил записи группы 'Aurora' в стенах нескольких звукозаписывающих компаний, среди которых значились всемирно известные 'Olympic' 'Air' и 'Abbey Road'. Через какое-то время ему отзвонились представители всех студий, предлагавшие, несмотря на двусмысленные тексты, приехать и подписать контракт на выпуск пластинок. Естественно, засланный казачок выбирал вариант посолиднее, и в итоге остановил свой выбор на студии 'Olympic'. Сумма контракта на выпуск 1 миллиона виниловых дисков оставила 700 тысяч фунтов стерлингов чистыми. Причем, как сказали 'дипломату', если бы группа уже была раскрученной, то разговор шел бы о деньгах на порядок выше, так что за следующий альбом можно было ждать еще лучшего предложения. Первый транш на срочно созданный валютный счет человека Цвигуна должен был поступить уже в ближайшие дни.
