– А чего? – гыгыкнула ведьмочка. – Гостья же, пусть покушает как следует.
– Немедленно прекрати! – вскочил с лавки Катипап.
– Да ладно, ладно, – буркнула Катина «проекция», а сама Катя почувствовала, что больше не хочет есть. Причем, не просто не хочет – она просто смотреть не могла на еду! Ее вновь замутило.
– Екатерррина! – зарычал на дочь Катипап.
– Да я ничего и не делаю! – вскинулась та. – Она просто обожралась.
– Выбирай выражения! – завопил хозяин дома, но увидев, что Кате совсем плохо и ее вот-вот вырвет, снова сунул ей под нос кружку.
Вкус и запах у напитка были другими, но не менее приятными, чем у первого. И дурнота после него прошла столь же стремительно.
– Вот, – горестно вздохнул Катипап. – Теперь ты убедилась? С ней срочно нужно что-то делать. Еще немного – и будет поздно. Так что выручай, Катюша.
Катя хотела запротестовать, но, посмотрев в глаза лесной нечисти, увидела в них такую непритворную грусть, что язык сделать это у нее не повернулся. Она лишь спросила:
– Но что я могу? Ведь я совсем маленькая! И я не… – Она запнулась и замолчала.
– Не ведьма, ты хотела сказать? – с печальной улыбкой посмотрел на нее хозяин дома. – Но разве ты не слышала, что я тебе говорил насчет вашей конгруэнтности?
– Слышала, – кивнула Катя, – но я ничего не поняла.
– Если кратко и совсем уж, как у вас говорят, «для чайников», – забарабанил по столу пальцами Катипап, – ты и она – это одно и то же. Только она отражается здесь, а ты там.
– От чего отражается? – заморгала Катя.
– От вашего исконного, оригинального, так сказать, объекта… – вновь было начал свою заумь Катипап, но его вдруг оборвала дочь.
– Ладно, пап, перестань молоть ересь, – сказала ведьмочка неожиданно серьезным голосом. – Расскажи ей лучше, что именно ты собираешься сделать. Пусть ребенок порадуется. – Она все-таки не удержалась и снова гыгыкнула.
«Первое, что нужно с ней сделать, – подумала Катя, – отучить от этого дурацкого гыгыканья». А Катипап снова вздохнул:
– Да, да, конечно, я расскажу. Но для начала я хочу, чтобы Екатерина поняла, что она не простой человек. Или даже… что она…
– …не человек вовсе, – докончила за него дочь.
Катя вздрогнула.
– Вы хотите сказать… – непослушным языком пролепетала она, – что я тоже… ведьма?..
– Почему «тоже»? – грустно посмотрел на нее ведьмак. – Если честно, я уже устал объяснять: вы с моей дочерью – часть одного целого. И, собственно, ведьма – это не вполне правильное именование вашей сущности.
– Зато точное, – гыгыкнула ведьмочка.
– Но… как же… – продолжала лепетать Катя. – Ведь меня родила… мама.
– Ты не поверишь, но меня тоже, – усмехнулся Катипап. – Мамы, знаешь ли, они у всех есть.
– Но моя мама – человек! – воскликнула Катя.
– У данной проекции, – ткнул он на нее пальцем, – может быть. Но у исконной сущности…
– Папа! – теперь уже ведьмочка хлопнула по столу ладонью. – Переходи к главному! Или боишься? – прищурилась она.
– Боюсь, – честно признался Катипап. – Наверное, Катя расстроится.
– Я же не расстроилась, – фыркнула его дочка.
– Так то ты, – вздохнул ведьмак.
– А кто это тут только что разглагольствовал насчет конгруэнтности, единой сущности и прочей белиберды? – осклабилась ведьмочка.
– Это да, – смутился Катипап. – Но все равно, как-то оно…
– Да перестаньте вы наконец юлить! – не выдержала в конце концов Катя. – Говорите скорей, что вы надумали, а то я скоро умру от страха.
– Не умрешь, – подмигнула ей вторая «проекция». – Тут у нас с тобой бонус.
– Я бессмертная? – ахнула Катя.
– В каком-то смысле да, – поморщился Катипап, – но не это главное… – Он вдруг замолчал, а потом взял и выпалил: – Вы теперь будете жить вместе. Какое-то время. Пока моя дочь не станет похожа на тебя хотя бы в общих чертах. Не внешне, разумеется, тут вы и так практически одинаковы.
– А как же мама? – часто-часто заморгала Катя. – Она ведь сойдет с ума, когда нас увидит! Папа – тоже.
– Почему? – удивился Катипап. – Ведь твоей целью как раз и будет являться ее усмирение.
– Мамы?!
– В каком смысле? – заморгал теперь и ведьмак.
– Вы смеетесь надо мной, да? – Катя уже с трудом сдерживала слезы. – Шутите так?..
