Было конечно желание похрапеть, как следует после обеда, но расслабляться не стоило. Во-первых, на верху ждал упакованный парх, а его в этом состоянии мог съесть кто-то неупакованный. А во-вторых, живой товар скоропортящийся, а я вчера тоже не мало наловил. Нельзя что бы сдохли, пора везти. С вздохом, откинув книжку, я выбрался из кресла, пробрался в «виварий», и стал таскать клетки наверх.
Провозился я часок не меньше. Когда гора клеток выросла выше моего не маленького роста «виварий» наконец опустел. Осталось подогнать строп.
Тот стоял в двухстах метрах от моего дома, полузатопленный, одна кабина лежала над водой спрятанная в кустах. Я разогнал рукой тину, достал под водой кран и шины-гусеницы стропа стали надуваться, выдирая громоздкий механизм из болота. Наконец болотоход был готов к выезду. Я присел за «руль» и погнал к дому. У дома, очистив грузовую платформу от водорослей и грязи, я стал укладывать ящики, и найтовить их лианами. Прикрыл люк, опустил топчан на место, вскочил на козлы и рванул к «дороге».
Дорога пролегала километрах в трех от моего дома. Это было не совсем дорога, а нечто вроде просеки среди растений, всегда здесь плотно вырастающих в местах, где чуть суше. Ею пользовались все охотники, поскольку здесь даже гвараанз шел в два раза быстрее. А уж мой строп шел, так что никакой быстроногий охотник не угонится. Когда я вырулил на дорогу, она была пустынна, что неудивительно в этот час, так как я обитал почти на самом краю охотничьего района, почти у границы необитаемых земель. А охотники не имевшие столь быстрого транспорта выезжали едва рассветет, ехали целый день. Ну, я тех, кто выехал, уже ближе к заготпункту догоню. Через минут сорок пыхтения по проселку, я увидел вдали одинокую тележку заваленную набок. И фигуру, мнущуюся около неё. Это была стандартная тележка, такая же, как у меня. Два полоза — поплавка, и два колеса для переваливания через кочки, сверху присобачена решетчатая рама — кузов. А вот от дышла остались только обломки. Скрюченная, унылая фигура рядом с ней принадлежала Ночному Парху, на редкость худому охотнику соседу, чей участок располагался дальше меня от заготпункта. Своей осанкой и привычкой к ночным приключениям он и заслужил свое прозвище.
— Что, гвараанз убежал?
— Привет Хлюст, не везет мне с гвараанзами. Вечно норовистые.
— Не за бесплатно Парх.
— О чем разговор. Пять зарядов!
— Не развалится?
— У меня такие вечно гвараанзы что, и тележки сам знаешь, какие должны быть!
— Ну, давай…
Парх прицепил веревку за крюк стропа, завистливо осмотрел мой улов, и свистнул, трогай мол!
Не вопрос!
Только, на мой взгляд, он слишком короткую веревку привязал, ему слегка доставалось на особо жидких участках. Вид у него будет!
Через пару часов я стал нагонять других охотников.
Злобный Хрыч вез разделанную тушу колаба, с чем я его и поздравил! А он меня послал.
Колабы пожалуй одни из немногих крупных тварей которые, можно употреблять местным в неживом виде, если они хорошо прокопчены. Причем все равно каким дымом. Зато когда живые, весьма токсичные. Поэтому они очень хороши для приготовления консервов, и т. п. Я пока коптить колабов не умел, потому и не ловил.
А вот Хрыч, вечно почерневший от дыма, коптил, сушил все что можно. Всегда знал кого чем коптить, какой травой, и чем вымачивать, чтобы уничтожить посмертный яд. Признанный специалист, мог себе позволить несносный характер.
Фыркун тащил за гвараанзом свору хеттов, вот тоже неплохо, их воспитают в отличных ищеек. Меня дружно обгавкали. Их тощие, покрытые ребрами спины, так и мелькали внизу у гусениц стропа. Твари эти такие чуткие, что поймать их мне не было никакой возможности, запах следов чуяли за несколько дней, чем ловушки не намазывай, все равно обойдут. А он ловит, и никто не знает как.
А вот Напрасный вез всего лишь храков, зато целый воз. Пришлось зажать нос.
К вечеру я среди скелетов-деревьев показались обветренные каменные столбы, выстраивающиеся в портал.
Наконец я доехал до заготпункта.
Заготпункт обосновался на старых развалинах. На древних причудливой формы голубых камнях, был сооружен длинный дощатый помост. В глубине помоста укрытый навесом прятался вход в станцию метро. Время от времени из зева входа виднелось яркое голубое сияние, и ухал пролетающий вагон.
