— Владька, я вот что… Что хочу тебе сказать…
Владька был хмур и смотрел внимательно в свой стакан.
— Говори, валяй.
— Кхммм… Если бы это было так легко.
— Говори уже, — поморщился Влад.
— Я про Майю…
— Я уже понял.
— Влад, я тогда… Бллллиин… Короче, тогда я стал за Майкой… Тьфу! Надо еще выпить…
Выпили еще. Алик тяжело вздохнул и начал рассказывать, как в прорубь нырнул:
— Я тогда специально… нарочно встал между вами. Заметил, что она начинает тебе нравиться и…
Влад хмыкнул:
— Нарочно… Так она что, совсем что ли тебе не нравилась?
— Нет. Нет. Она мне нравились, очень нравилась… — он затряс головой, — Любить-то ее я как раз-таки любил… Как выяснилось потом. Я и сейчас еще… Но не в этом дело. А в том, что, заметив твой зарождающийся интерес к ней, я встал между вами.
— Если ты ее любил, тогда о чем ты…
— Владик, то, что я сделал, называется подлость. Потому что я с самого начала не планировал иметь с ней ничего серьезного. Я знал, что она тебя любит, но в тот момент мне казалось, что она тебя недостойна. Нет, не так… Черт…
Алик как-то странно то ли простонал, то ли промычал, будто у него вдруг заболели зубы. Не зубы, конечно, а совесть запоздалая.
— Она замечательная девчонка, добрая, умная, правильная, красивая… — голос его дрогнул, — Просто мне тогда мне казалось, что… Что… В общем, слишком соблазнительным казался шанс выехать.
Влад только кивал, не гладя на него. Он и сам этим грешен. Ему тоже все глаза застила эта возможность вырваться, казалось, что это один шанс на миллион. Перед этим шансом меркло все. Потому он слушал друга молча, добавить было нечего.
— Прости. Мне казалось, что мы с тобой заслуживаем лучшей доли… Да… Благие намерения… — он вздохнул и опрокинул еще стопочку, — Тогда я влез между вами и просто спровоцировал ее. А тебя познакомил с Роксой. Ну а дальше… дальше вышло, как вышло. Сам все знаешь.
— Ты мне вот что скажи. Ты любил ее?
Алик посмотрел другу в глаза и признался:
— В тот момент я еще не понимал, но потом, после того как спровоцировал ее, чтобы она меня бросила… И особенно после, уже когда женился на Нельке… Вот тогда-то я понял…
— А она? Она тебя любила?
— Нет. Не любила. Обижалась на тебя, и со мной была тебе назло.
Владу стало даже жаль Алика. Приятного мало, когда ты знаешь, что с тобой встречаются только для того, чтобы досадить кому-то или вызвать его ревность.
— Но ты ей хоть нравился?
Беспольский бессильно пожал плечами и криво улыбнулся:
— Она сказала, что чуть-чуть… чуть-чуть нравился.
Марченков молчал долго, Алику стало не по себе.
— Владька, прости меня, если сможешь. Но если не сможешь… Я пойму…
— Что тут сказать… Обвинять тебя в том, что я не видел в ней женщину? Не хотел видеть ее любви, и сам от нее отказался? Легко отказался. Прямо как в басне, — он мрачно хохотнул, — Собака шла по мосту, а кость во рту держала… Позарился на пустое… Тоже ведь думал, что достоин лучшей доли. За это мне тебя винить нечего.
Он опрокинул стакан, выпив его содержимое одним глотком. Потом налил еще. Чтобы говорить правду, надо было набраться сил.
— Что все вышло совсем не так, как мы себе по глупости, да по молодости представляли? Так это жизнь. За это тоже, кроме как самого себя, винить некого. Ты если и виноват, то только перед Майкой.
Алик сидел, закрыв ладонями лицо и покачивая головой.
— Я виноват, виноват перед ней, Владька… Но я был тогда так счастлив, когда… Так счастлив, как никогда потом. Вот только счастье мое было ворованное и недолгое…
Он провел ладонями по лицу, словно стирая с него воспоминания:
— Владька, она меня простила… Удачи мне пожелала… Владька…
Влад улыбнулся одними губами:
— Ну, раз пожелала, значит, будет тебе удача. Вот бы она меня еще простила…
Выпили еще.
— Влад… А что сын?
— Что-что… Знать меня не хочет.
Теперь уже они замолчали надолго. Негромкая грустная музыка лилась из динамиков, настроение у обоих было невеселое. Потом Алик выдал-таки свою мысль:
— И все-таки, повезло тебе. Не зайди ты тогда к Майке попрощаться, не было бы у тебя сына. И не зайди ты сейчас ее проведать, так ничего бы и не узнал.
— Эх… Мне повезло тогда, в пятом классе, когда Майка со мной дружить стала. А я, дурак безмозглый, ни черта не понял, ни тогда, ни потом. Не понял своего счастья…
