С утра Владислав Марченков отправился в Университет. Еще вчера выяснил, где у какой группы лекции, и значит, наиболее вероятно встретить сына. Сына. Сердце странно сжималось и начинало колотиться в груди.
Повезло, группа ребят стояла ну улице и Сережа среди них. Марченков подошел поздоровался, разговоры сразу стихли. Он обратился к сыну:
— Сергей Михайлович, я не ошибся?
— Нет, — процедил сквозь зубы Сергей Михайлович, не скрывая своего негативного отношения.
— Не могли бы Вы уделить мне немного времени?
Первой реакцией было послать этого мутного дядьку далеко и надолго. Но Сергей сдержался. Потом подумал, раз этот тип чем-то достает мать, надо узнать его поближе и поговорить с ним по-мужски, чтобы не портил ей жизнь. Поэтому, преодолевая неприязнь, кивнул соглашаясь.
— Пошли.
— Я мог бы отпросить Вас с лекции…
— Не надо.
Они отошли недалеко, но достаточно, для того, чтобы поговорить наедине.
— Что вам надо?
— Есть разговор…
— Я спрашиваю, что вам надо? За каким чертом вы нас преследуете?
— Я же говорю… есть разговор…
— Послушайте, — Сергей раздражался все больше, слушая, как этот взрослый мужик что-то мямлит, — Будете приставать к моей матери, пожалеете.
— Я…
— Будете ее нервировать, я за себя не ручаюсь! Вам ясно? Я спрашиваю?!
— Сережа…
— Вам ясно, что я сейчас сказал?
— Сережа… Я твой отец…
Влад не ожидал, что эти слова вот так сорвутся с его языка, просто мальчик был настолько негативно настроен, так напирал на него. Он хотел сначала подготовить почву, потом постепенно подвести его к этой мысли, а теперь… Теперь он с замиранием сердца, не дыша, ждал, что тот же скажет в ответ.
Сергей с полминуты смотрел в сторону, качая головой, потом расхохотался. Потом, наконец, повернулся к Марченкову и выдал:
— Мне все равно кто ты. И где ты был все эти двадцать лет.
Влад вскинулся что-то сказать, но Сергей остановил его взглядом.
— Мне все равно. Я тебя не знаю, и знать не хочу.
— Пойми! Я ничего не знал о тебе! — вскричал в сердцах Влад.
— Ничего не знал обо мне?! — сорвался на крик Сергей, — А о ней ты тоже ничего не знал?! О моей матери?! О ней ты тоже ничего не знал?!
— Знал… О ней я знал… — прошептал мужчина.
— Знал он! Ты двадцать лет не вспоминал о ней! Заделал ей ребенка и свалил! И двадцать лет не вспоминал! Словно ее нет на свете!
Марченков вздрагивал от этих криков, самое ужасное, что и ответить ему было нечего. Сергей внезапно успокоился, взял себя в руки, потому что на них начали обращать внимание:
— В общем так, будешь доставать ее, будешь иметь дело со мной. Еще раз увижу, что она из-за тебя плачет, тебе не сдобровать.
— Она плакала…?
Молодой человек смерил взглядом взрослого мужчину, как неполноценного, и покачал головой:
— Я все сказал. Вам здесь больше делать нечего, — и пошел мимо своих одногрупников прямо в здание.
Владислав Марченков еще долго стоял, глядя на двери, за которыми скрылся его сын. Было очень горько, горько и тяжело. Хоть расшибись в лепешку об асфальт. Но он не мог не гордиться мальчиком. Какой парень, какой сын! Настоящий мужик, за мамку порвет любого…
Страшно неприятно было ощущать бессилие и чувство близкое к отчаянию. Вот он локоть, как говорится. Но он не собирался отчаиваться. Надо искать пути.
Майка плакала. Может… Душа, уставшая от терзаний последних дней, затрепетала слабой надеждой. Ведь если бы он был Майке безразличен, она бы не стала плакать… Постепенно, медленно, но верно оформилась мысль, что ему удастся приблизиться к ним, то только если Майя позволит. Учитывая то, что она его в тот вечер культурно послала, легко ничего не будет.
Владислав устало побрел в гостиницу. Надо что-то делать. Напиться что ли…
* * *
День у Майи Суховой прошел тяжело. Она устала от мыслей, переживаний, занятий, студентов, просто устала. А если учесть то обстоятельство, что на вечер она наметила неприятный разговор с сыном, то расслабляться не следовало. Еще и Сережа какой-то смурной, пришел, буркнул что-то и сразу в свою комнату. Одна радость — посидеть пять минут с Василисом на диване, набраться сил. Однако, довольно. Встала, пошла в кухню готовить ужин. После ужина она собиралась все рассказать сыну.
