Но как же ему пробиться через стену отчуждения, которую выстроила женщина, у которой от него, оказывается, есть сын. Майя обижена, это и понятно, по всему выходит, что он кругом перед ней виноват. Влад теперь по-новому воспринимал то, чего никогда не хотел замечать раньше, осознавая, что был слеп и беззастенчиво пользовался ею, не задумываясь о ее чувствах.
Как быть, действовать надо, а как?
Сомнения оставались. Он не хотел даже думать, но все-таки… Вдруг это не его ребенок и он сам все придумал. Вот это будет еще больнее…
Надо узнать… Замужем она или нет, где работает, все про нее. И про этого парня, так похожего на него в молодости. Про него надо узнать все.
Ночь прошла в раздумьях, к утру у него был слабый, но хоть какой-то план.
* * *
А далеко, на том конце света не спалось Алику Беспольскому.
С тех самых пор, как он узнал, что Марченков едет в Россию, какая-то грызущая тоска поселилась в груди, днем он заглушал ее работой, семейными делами, чем придется, но по ночам тоска возвращалась. Пока его друг не собрался на родину, это чувство вины перед девушкой, с которой он обошелся когда-то как бессердечный подонок, постоянно присутствовало на периферии, но было далеким, потому что он не видел возможности что либо исправить. А теперь ему стало казаться очень важным, выпросить у Майки прощения за все. За то, что обманул, манипулировал, что использовал, что предал, что любил сам и не понял главного. За все.
Вроде и умирать еще не собирался, а камень с души снять хотелось. Владька поехал домой, и Алика потянуло тоже.
Марченков решил не соваться пока к Майе, раз она не хочет его видеть, а начать собирать сведения со стороны. Где бы можно было получить исчерпывающие сведения о человеке? Известно где, прежде всего у соседей, потом, конечно, есть общие знакомые, но с этим уже сложнее, потому что за двадцать лет связи подрастерялись, интернет и, в последнюю очередь, милиция. Вот с соседей и следует начинать. Заодно и мысли привести в порядок. Пока ехал, все перебирал в голове варианты, но ни один не казался ему верным, вертелось что-то на краю сознания и никак не оформлялось ни во что внятное. Такое ощущение, что мысли накатываются на проблему как волны на скалистый утес, с остервенением, но бесцельно.
Появившись днем у дома Майи Суховой с целью узнать о ней по возможности все, Марченков узнал, но, в основном, про себя. Не удивительно, когда он стал задавать вопросы стайке подростков, его быстренько определили в подозрительные типы с преступными намерениями, вокруг скопились бабуси, и началось. Педофил, это раз, американский шпиён, это два (акцент у него, видите ли), извращенец, это три, террорист, это четыре. Было бы еще много других пунктов, а потом бы и милицию вызвали, но он таки успел вставить словечко. Успел сказать, что пришел узнать что-нибудь про свою бывшую однокурсницу, мол, уехал двадцать лет назад, а сейчас вот навещает всех, с кем когда-то учился. Бабки не сразу, но смягчились. Одна из них пошла на контакт:
— Так зачем, тебе, милок, Майка-то?
— Ээээ, я Майю Михайловну навестить хочу, ей родственники передать кое-что просили.
— Не бреши. Ее родственники тебе ничего не поручали, — суровый взгляд из-под бровей.
Марченков замялся, видя, что его вычислили, понял, что юлить не надо:
— Мне очень нужно ее видеть.
— А ты сиди здесь. Вот с работы придет, и увидишь.
— Простите, но я тороплюсь очень. Вы не знаете, случайно, где она работает?
— Почему же не знаю?
— Может быть, Вы мне скажете, я бы там ее нашел… — сам себе он напоминал охотничью собаку, взявшую след. Надо было еще бабку не спугнуть, он старательно улыбался самой располагающей улыбкой.
Бабуля скользнула по нему взглядом и сказала:
— Я помню тебя.
Тут он слегка обомлел, но быстро нашелся:
— Вот видите, скажите, где мне найти…
— Я помню тебя, и ты мне не нравишься. Но это Майке решать… — старая женщина вздохнула, — Будь моя воля, я б тебя на пушечный выстрел не подпустила. Черт с тобой… Она В NN… Университете работает.
— Спасибо! Спасибо Вам! Спасибо… — Влад был готов расцеловать бабулю.
— Иди уже… Да смотри…
