Однако Боб не человек, и забывать это нельзя. В первые месяцы я иногда забывала. Ко второму месяцу злость, что Боб забрал Пола, улеглась, и я попыталась его соблазнить. Мы сидели за кухонным столом и молчали. Я доедала яйца и пила третий стакан пива. Боб сидел рядом, наклонив ко мне свою красивую голову, и смотрел, как я ем. В нем была какая-то трогательная застенчивость. Я давно привыкла, что Боб не ест, и не делала из этого простого факта никаких выводов. Может быть, пиво на меня так подействовало, но я впервые заметила, какой же он на самом деле красивый, какая у него молодая темная кожа, короткие курчавые волосы и прекрасные карие глаза! Какое мужественное и выразительное лицо! На меня нахлынуло чувство не столько сексуальное, сколько материнское. Я положила ладонь ему на руку чуть выше запястья. Она была теплая, как у человека.
Боб уставился в стол и ничего не сказал. В то время мы вообще мало разговаривали. Он был в бежевой синлоновой рубашке с короткими рукавами, и его черная – прекрасно-черная – рука была очень гладкая, теплая на ощупь и безволосая. Я поставила стакан с пивом и потянулась, чтобы положить ладонь ему на колено в брюках цвета хаки. И в это короткое мгновение – пока я ставила стакан и затем неуверенно потянулась к его колену, все еще легонько сжимая его руку, – я внезапно ощутила такое сексуальное возбуждение, что голова закружилась, и я положила ему руку не на колено, а на внутреннюю сторону бедра.
Мы сидели так довольно долго. Я честно не знала, что делать дальше. Я совершенно не просчитывала ситуацию, и слово «робот» ни разу не мелькнуло у меня в голове. И все же я не двинула руку выше, как поступила бы, будь рядом другой… будь рядом человек.
Потом Боб поднял голову и поглядел на меня. Лицо у него было очень странное, вообще без всякого выражения.
– Что ты пытаешься сделать? – спросил он.
Я просто тупо смотрела на него.
Он наклонил голову ко мне:
– Что, черт побери, ты пытаешься сделать?
Я молчала.
Тогда он свободной рукой снял мою ладонь со своей ноги. Я убрала руку с его запястья. Боб встал и начал снимать штаны. Я смотрела на него, и в голове у меня не было ни единой мысли.
Я совершенно не ждала того, что он хотел этим сказать. А когда увидела, то испытала шок. Между ногами у него не было ничего. Просто ложбинка в гладком коричневом теле.
Боб все это время смотрел на меня, а когда увидел, что я все поняла, сказал:
– Женщина, меня сделали на фабрике в Кливленде, Огайо. Я не родился. Я не человек.
Я отвела взгляд и через секунду услышала, что он надевает штаны.
В тот вечер я поехала на мыслебусе в зоопарк. А еще через несколько дней обнаружила, что беременна.
Вчера вечером, вместо того чтобы рассказывать про свой сон, Боб стал говорить про свой искусственный интеллект.
Он сказал, его мозг вовсе не телепатический, как у мыслебусов. Они получают инструкции и едут согласно тому, что он называл «приемником волевого сигнала и маршрутизатором». Боб сказал, что и у него, и у остальных шести или семи детекторов, оставшихся в Северной Америке, телепатических способностей нет вовсе. Телепатия была бы чрезмерной нагрузкой на их сознание «человеческого образца».
Боб – робот Девятой модели. Он говорит, Девятые модели, из которых, вероятно, остался он один, принадлежали к особому типу «скопированного интеллекта» и что это была последняя в мире серия роботов. Их создавали как руководителей производства; сам Боб возглавлял автомобильную монополию, пока частные машины не исчезли совсем. Он рассказал мне, что раньше были не только частные машины, но и аппараты, которые перевозили людей по воздуху. Даже поверить трудно.
Мой рецепт в общении с Бобом после того, как он настоял, чтобы я жила у него: задавать вопросы, как что работает. Ему вроде бы приятно на них отвечать.
Я спросила, почему мыслебусы не водят шоферы-роботы.
– Идея состояла в том, чтобы построить совершенную машину, – ответил он. – Та же идея привела к созданию меня – к созданию таких роботов, как я.
– А в чем совершенство мыслебусов? – спросила я.
Мне они представлялись такими обыденными: они всегда рядом, сиденья такие удобные, и внутри редко больше трех-четырех пассажиров. Прочные серые четырехколесные машины из алюминия; в отличие от других механизмов всегда исправны, и для пользования ими не нужна кредитная карточка.
