Вражда между братьями привела к тому, что от Литвы стали один за другим отходить русские князья; крестоносцы хозяйничали в Жемайтии как дома; в северных областях Литвы разбойничали конные отряды Ливонского ордена, и повсюду ощущался разброд.
Многие бояре, недовольные Кревской унией >17, заключенной с поляками Ягайлой, согласно которой Литва была объединена с Польшей, недовольные наместником Ягайлы, поднимали восстания, сопротивлялись чужим гарнизонам и военачальникам и, совершив множество проступков, уходили в Пруссию к Витаутасу, искали убежище у русских князей. Иные провинившиеся прятались в лесах, опустошали боярские замки и хозяйства, грабили купцов на больших дорогах.
К тому времени вельможи Литвы уже окрестились, но народ и мелкие бояре, особенно в Жемайтии, все еще поклонялись своим старым богам и, подстрекаемые жрецами, шли против новой веры, новых порядков, пришлых поляков и крестоносцев. Некоторые, раз окрестившись, снова возвращались к вере своих отцов. Число неспокойных и недовольных росло с каждым днем.
Хотя Витаутас жил в Пруссии у крестоносцев, но он тайком бывал в Жемайтии, посылал своих людей в Литву, которые поднимали народ против Скиргайлы — наместника Ягайлы, против польских гарнизонов и призывали всех идти с ним, Витаутасом, прямым наследником Кестутиса, чтобы помочь ему вернуть земли отца — Тракайское княжество.
Народ Жемайтии и Аукштайтии и многие бояре поддерживали Витаутаса, но и у Ягайлы со Скиргайлой было немало сторонников, особенно в восточной Литве, где крещеные вельможи получили привилегии польской шляхты, а также были задобрены подарками и посулами.
Литве угрожала страшная междоусобная война и окончательный распад.
Вот в такую-то пору добрался до замка боярина Книстаутаса конный отряд. Когда открылись ворота, гости въехали во двор. Весь гарнизон, все люди стояли на своих местах, готовые к бою.
Боярин Книстаутас подбежал к закованному в дорогие доспехи богатырю, придержал его за стремя, а когда тот сошел с коня, низко поклонился ему с такими словами:
— Приветствую тебя, наш государь Витаутас, сын Кестутиса. Да хранят тебя Перкунас и все наши боги… Я и мои люди склоняем перед тобой свои головы, мы послушные твои слуги и подданные.
— Алла, алла, алла, — заволновались в строю татары, узнав государя, против которого бились на берегах Нарева >18 и которым были пленены; они пали перед князем ниц, выражая этим свое преклонение и покорность.
Витаутас поздоровался с боярином Книстаутасом и гарнизоном замка:
— Здравствуйте, мужики!
— Здравствуй, наш государь, — ответил гарнизон, и все задвигались: одни низко поклонились, другие, как и татары, бросились на землю. Из-за изб несмело выглянули женщины, и все уже знали, что за гость пожаловал в замок.
Князя и пятерых его спутников Книстаутас пригласил в горницу, а все остальные пока что остались во дворе возле своих лошадей. Позаботиться о них боярин Книстаутас велел двум своим сыновьям — Кристийонасу и Манивидасу.
Едва высокие гости зашли в горницу, во дворе замка стало шумно и весело: раздались возгласы, приветствия, все всадники забеспокоились, кому куда ставить свою лошадь, складывать сбрую, седла. По двору бегали оба сына Книстаутаса и отдавали приказания.
Когда всадники покончили со своими заботами, всех пригласили в избу и усадили за дубовые столы, а слуги носили и подавали кушанья и напитки.
Перед ужином крестоносцы выстроились, повернулись в сторону Мариенбурга >19 и, возложив руки на поставленные стоймя мечи, сотворили молитву. Белорусский боярин Пильца из Матаковцев, тот самый, чья лошадь провалилась в трясину, вытащил из кармана иконку в золотой оправе, поставил ее в угол и вместе со своими людьми начал творить молитву, кладя земные поклоны. Старший сын Книстаутаса Кристийонас и другие крещеные жемайтийцы, которые четок не имели, да и молитв еще не знали, подражая крестоносцам, кое-как перекрестились, поглядывая друг на друга, пошевелили губами и, опять перекрестившись, сели за столы. Младший сын Книстаутаса Манивидас, еще не окрещенный, а также другие некрещеные люди замка и спутники Витаутаса, плеснули из кувшинчиков медка для богини Жемины и бросили под скамьи несколько кусочков мяса. Проводник отряда Шарка сначала помолился вместе с христианами, а потом воздал должное и своим богам.
