Ахмедов, возможно, был вполне искренен, когда убеждал пожилого американского генконсула, что у него нет больше желания служить советскому режиму, потому что "Гитлер и Сталин оба диктаторы, а между Гестапо и НКВД нет существенной разницы", что как верующий мусульманин и обладающий чувством собственного достоинства татарин он инстинктивно антирусски настроен в религиозном и в этническом смысле и что, более того, как инженер и выпускник Академии Генштаба, он не тяготеет к работе в разведке.
Тем не менее к решению о бегстве его побудила боязнь за собственную голову. В мае 1942 года трения с руководством привели к тому, что ему пришел неприятный приказ вернуться в Москву. Было сообщено, что его будут сопровождать два советских дипкурьера (вряд ли все обстояло именно так, ибо захочешь напугать - лучше не придумаешь - примеч. перев.). Ахмедов растянул данные ему двое суток на пять, а затем сел в поезд, приехал в Анкару и связался со своим добрым другом Владимиром Перичем из югославской миссии, с которым был в контакте, когда работал по сбору кадров для партизанского движения. Петрич связал его с офицером британской разведки, тот пожелал ему успехов, но убежище, похоже, не предлагал, да этого и не просили. Ахмедов тем не менее решил, в каком направлении надо бежать. Двумя днями позже, уже в Стамбуле, он навел порядок в своем рабочем столе, уладил до мелочей свои финансовые дела, написал два письма об отставке в Москву (где, в частности, отказывался от советского гражданства) и после этого поехал в полицейское управление просить убежища как верующий мусульманин чисто тюркских кровей. Шеф полиции, который знал и любил Ахмедова, сразу же спрятал его под надежной охраной на то время, пока в Анкаре будут улаживать формальности. Турецкие власти надежно охраняли его как политического беженца в течение восьми лет, пока ему не было предоставлено турецкое гражданство.
А до этого Ким Филби успел перебежать ему дорогу. Некоторое время в течение войны британские и американские службы получали копии материалов, которые Ахмедов передавал турецким властям, потом он исчез со сцены. В начале 1947 года интерес к нему ожвился, но, к несчастью для Ахмедова и британской разведки, это время совпало с назначением Филби в феврале месяце того же года в Анкару в качестве шефа резидентуры. Перед Филби встала задача помешать желанию Лондона выудить дополнительную информацию у Ахмедова. И он преуспел в своем намерении, мастерски воспользовавшись знанием брократической машины в Уайтхолле. Теперь известно, что Филби в первый раз поехал в Анкару, чтобы увидеть Ахмедова при содействии турок, в июне 1947 года. Несколько месяцев он хранил молчание об этой встрече, пока в октябре не признал, что встреча имела место и он послал о ней письменный отчет, но он где-то затерялся. Лучшего ответа у него не нашлось, ситуацию пришлось поправлять, и, наконец, в январе 1948 года (Филби оставался в Турции до сентября 1949 года), у него состоялся долгий допрос Ахмедова в Стамбуле, который длился целых девять дней. Филби был представлен Ахмедову местным начальником службы безопасности под своим именем и со всеми верительными грамотами - как глава британской секретной службы в Турции и сын известного ученого-арабиста, который сам принял ислам. Ахмедову сказали, что англичанин пожелал, чтобы беседы протекали без присутствия турецких представителей и они, турки, согласились на это. Так что стоит ли удивляться, что беглец не заподозрил этого англичанина, представленного в весьма лестных выражениях.
Через несколько лет, оглядываясь на эту встречу, Ахмедов упрекал себя за то, что не придал значения одному недосмотру в позиции допрашивающего. Вопреки сложившейся профессиональной практике, когда допрос начинается с долгих и подробных расспросов о семье, учебе, служебной карьере, Филби проявил лишь беглый интерес к этим темам. Ведь эти вопросы были хорошо известны его московским хозяевам. Русским было важно знать, как много Ахмедов сумел сообщить Западу. Филби интересовали вопросы по советскому верховному командованию, по генштабу, военным школам и академиям, научно-исследовательским организациям, их ведущих сотрудниках и т.д. Подобный опросный лист был подготовлен Филби и по прежней службе Ахмедова ГРУ, и по родственной организации - политической разведке. Задача Филби состояла в том, чтобы выяснить, сколько же тайн вытряхнул Ахмедов из своего багажа на Западе.
