Переход - страница 70
– Давай сам, я готовиться пойду.
Около палатки его встретил Борис Петрович.
– Ты, Мишка, не подумай чего. Твои рассуждения, похоже, правильные, тем более ничего другого все равно нет. Вот только Аня раздеваться не хочет, а я ее не брошу…
– Дядя Боря, мы вам полфляги водки оставим. Если у нас получится, вам будет чем «брызгнуть». А Ваня не передумал с нами идти?
– Идет-идет. Одна Аня противится, – грустно проговорил Петрович.
– Тогда, если у нас выйдет, вторым эшелоном пойдете.
– О’кей! – протянул руку тот.
Мишка ее пожал. Обнялись. В глазах защипало. Стокгольмский синдром…
Приготовления шли полным ходом, а Мишка прислушивался к своему внутреннему состоянию.
«Груз» улегся неплохо. Мелькнула мысль: вдруг золото в животе возьмет и расплавится на переходе? Хотя переживать теперь поздно, и если местная «таможня» не пропустит… Дальше думать не хотелось.
В долину спустился долгожданный вечер. Ужинать Мишка не стал. Кефирчика бы сейчас попить или сыворотки.
«Получится – не получится?» – переживал он.
Ваня сидел возле палатки в спортивном костюме. Флегматичный. Невозмутимый. Рядом стояли Юрка с Ознорским и обсуждали, кто пойдет «брызгать».
На правах «оракула» Мишка этот спор прекратил быстро:
– Если хотите, идите вместе, а «брызгает» только дядя Ваня. Раз уж у него получилось в эту сторону, то менять ничего не стоит!
Юрка глянул на парнишку, как на врага, но промолчал и демонстративно отвернулся.
– Знаешь, какое прозвище у Юрки среди наших? – шепнул удивленному Птахину Ознорский.
– Нет.
– Шаман! Я тебе не говорил, но Адыга-то правильно угадала. У него кто-то из родни в колдунах ходил. Сам не «бормочет», а тяга есть.
– Угадала, смотри-ка, – задумчиво повторил Мишка. – Мощная тетка!
– Нам бы отсюда выбраться, а там и мы себя покажем! Что только про казенную технику говорить буду? Спутник-то с джипиэсом придется здесь оставить…
У Мишки началась икота. Не помогли ни вода, ни удары по животу перед очередным «иком».
А темнота тем временем сгущалась.
Около палатки Петровича синела газовая горелка. Что-то они там готовили.
Пора было начинать.
– Итак! – заговорил Мишка. – Приступаем! В палатке должны быть только мы. Ничего из вещей с собой не берем! Я оставляю здесь нательный крест. Если кольца есть или украшения какие, долой! Рождаемся заново! Если кого это мучает, скажу: когда создавалась эта «механика», неясно, так что не переживайте! Дети и сейчас не рождаются с нательными крестами!
– А кольцо обручальное? – грустно спросил дядька. – Мне жена по первое число выдаст!
– Ты сначала до нее доберись! – мстительно фыркнул Юрка и подал пример, снимая одежду.
Мишка разделся после него. Теперь он переминался босыми ногами на прохладной земле и машинально сложил ладони, прикрываясь, будто в футбольной стенке около ворот.
– Дядя Ваня, ты в одежде обряд сделай. «Машинка»-то наверняка и так заведется.
– Ну нет! – Ознорский стаскивал с себя камуфляжные штаны. – Вдруг что-то не так! Голым так голым – роды же, – добавил он под нос.
«Верит! – понял Мишка. – Верит и чувствует! Это хорошо! Должно получиться».
В палатке темнота – хоть глаз выколи. Прилечь не на что. Под голову тоже ничего не сунешь.
Ждали сидя. Мишка обнял руками колени. Остальные ежились и передергивали плечами.
Полог палатки с шумом распахнулся, и внутрь ввалился Иван.
– Всё! По-моему, началось! Я как «брызнул», так через минуту на меня смотреть почти перестали, а потом и вовсе исчезли. А как тут у вас?
– Вроде легче, – неуверенно заговорил Юрка. – Нет, точно меньше смотрят.
– Значит, начинается!.. – выдохнул Ваня. – Возле меня уже никого нет!
Время тянулось еле-еле. Каждый думал о своем, а Мишке еще раз пришла мысль о зряшной затее с золотом: ставки слишком высоки. Не надо было жадничать, хотя теперь поздно, назад не отыграешь… Додумать не успел.
От камня пыхнул яркий свет, и первый орудийный раскат оглушил, выбив из головы пустые рассуждения.
«Будь что будет! Началось…» – мелькнула у Мишки последняя мысль, и время неожиданно скрутилось тугим канатом.
Грохот и вспышки слепили даже в палатке.
БДЫНС! БДЫНСССС! ДАНСССС! ТРРРРРАБББУХЫЫНННЦ!
