Переход - страница 67
Мишка понимал: забрать с собой отсюда ничего не удастся, хотя у него появилась одна мыслишка.
Путешественники развлекались чтением дневника Антонио. Все, о чем он писал, к настоящему времени почти не имело отношения.
Заинтересовало упоминание об отце жены, японском офицере-подводнике, провалившем диверсионную операцию по доставке особо ценного груза на подводной лодке.
Груз предназначался для расчета с высокопоставленным российским чиновником, давшим полную информацию о походе 2-й Тихоокеанской эскадры, ее вооружении и слабых местах.
Перед походом полковник Таро Ямада оставил на случай своего невозвращения дневник для своей дочери. Он не вернулся, и семья его была под «колпаком» вплоть до смерти матери в мае 1909 года. В том же году его дочка Шинобу вышла замуж за Антонио и вместе с ним уехала во Владивосток.
Еще понравилась история о «золотой тропе» в Забайкалье. Мол, идет она аж с Витима через нынешнюю Читинскую область и уходит в Монголию, а оттуда в Китай.
Китайских старателей тамошние лихие людишки обирали и убивали почем зря, сами чутья на золото не имея. А вот те, кто привлек китайцев на свою сторону и оговорил с ними условия, в накладе не оставались.
Оказывается, три забайкальские группировки создали целый синдикат по доставке опиума, чая и спирта на территорию царской России, а также по незаконной добыче золота с использованием китайских старателей и фальшивомонетчиков.
Трудились они там, похоже, до самой революции. В доле с ними оказались многие полицейские чины и представители власти.
«Любопытно, – отметил Мишка, – надо, как выберемся, бате рассказать. Пускай выяснит насчет „золотой тропы“. Вдруг что интересное там?»
Парень размечтался и с трудом себя остановил: «Ты сначала отсюда выберись! Соображай! На тебя все надеются!»
Пришла ночь, потом был еще один бесконечный день и снова ночь.
Мишкины «акции» провидца падали. Борис Петрович, похоже, тоже совсем разуверился в его способностях и шутливо предположил: мол, ждет хитрец, когда они подохнут, а потом с золотцем в кармане и отчалит.
Сильно разозлил он Мишку этой злой шуткой.
– Вы когда мне в затылок стрелять соберетесь, вспомните о судьбе свихнувшегося стрелка, – махнул мальчишка рукой в сторону могил. – У вас, Борис Петрович, не у одного нервы.
– Чего это ты разговорился? – злобно сощурился тот.
– Успокаиваю. Достали меня ваши косые взгляды и шепотки! Виноват я, что сообразить не могу? А если шаманка вообще ошиблась?
Изобразив оскорбленную невинность, Птахин пошел к пещере, чтобы побыть одному. По дороге рассуждал: «Получится – так посплю немного, а то вся компания ночами болтает-ворочается – никакого покоя».
Второй день мальчишка добирал сна днем вдали от остальных. Даже лежку себе сделал возле пещеры.
Анна Иосифовна в последнюю ночь стала жаловаться, что она устала и не может жить постоянно под чужими взглядами. Будто ее на аркане сюда кто-то тянул!
На дядькины подначки Мишка ответил, что тот его вообще брать не хотел, а теперь чего-то еще требует! Сейчас Бориса Петровича «успокоил».
Лучше всего вели себя Юрка с маленьким Иваном. Виновных не искали, в истериках не бились, лишь молчаливо выполняли рутинную работу.
«Может, нужный сон увижу…» – надеялся Мишка, устраиваясь на лежке.
Никак не получалось у него попасть в сонном мороке к заветной хрущевочке и Семенычу с его «беломориной» в зубах. Самые потаенные уголки сна обшарил – безрезультатно.
Сегодня решил: если во сне совет не удастся получить, так, может, хватит смелости к практиканткам подойти?
Пульсы дня затихали в тишине долины, и неожиданно со свистом скорого поезда «из-за горизонта» вылетела лента четырехэтажки. Она краснела кирпичами и с невероятной скоростью перегораживала пространство…
Глава тридцать девятая
Хозяин снов
Истерики, сон и найденное решение
– Мы никогда отсюда не выберемся, никогда!
Истеричный женский крик полетел над долиной и разбудил Мишку. Слёз парень не переносил. Даже если плакали по-настоящему а не вымаливали прощение или конфетку.
Понимая, что больше не заснет, он упрямо повернулся на другой бок и зажмурилcя. Хотелось проснуться в прежнем знакомом мире, который остался где-то далеко.
