Переход - страница 65
Появилось ощущение близкого решения проблемы, но ухватить за кончик хвоста эту «птичку» опять не получилось.
Талисманы на Мишкиной груди «молчали». Золотая лихорадка проявилась, но без сумасшествия. Вроде как в музей пришел, где трогать ничего нельзя.
Он сел рядом с камнями. Осмотрелся. Заманчивые самородки лежали друг на друге.
Груда золота дело свое все-таки сделала, и Мишку неожиданно скрутила жадность. Но перебирать слитки он не стал.
«Понемногу привыкать буду, – сказал, глядя на золото, мальчишка. – Потом в гости к тебе приду. Один».
Встал и увидел, как Юрка с парнем и женщиной пересекали долину.
– Они сегодня осмотрят всё до конца, – пояснил Борис Петрович. – Чтобы больше к этому не возвращаться.
– Останки Антонио обыскивали? – спросил дядька.
– Нет.
– Ладно, хоронить будем – сам гляну.
– А где же у них лагерь стоял?
– Где-то рядом должен быть, – ответил Иван. – Давайте вдоль стены пройдемся. Вдруг пещера какая-нибудь или ниша.
Троица двинулась гуськом вдоль скалы по направлению к палаткам. Идти всего ничего – метров триста – четыреста.
Шагов через сто наткнулись на сильно закопченную скалу. Издалека чернота сливалась с естественным цветом камня. У подножия, как и полагали, оказалось кострище, а за ним какая-то щель.
Получалось, огонь жгли на входе.
– Что жгли? Дров-то нет!
– Наверное, палатку или черенки от лопат с топорами. По-моему, на фотографии шанцевый инструмент лежал, пара вязанок – на раскопки же собирались, – рассуждал Петрович.
– Пожалуй, – поддержал его мнение Иван, пытаясь втиснуться в нишу, но живот не позволял.
Мишка глянул на дядьку и понял: эта задача для него невыполнима, разве что Борис? Но отдавать первенство парню не хотелось.
– Фонарик есть? – спросил он.
Петрович молча протянул черный цилиндрик.
Мишка посветил внутрь и только потом скользнул в расщелину. Ниша оказалась глубиной метра три. Высотой полтора. Широкая. В дальнем углу навалом лежал бутор.
Паренек присел и стал осматриваться. Увидел топоры без ручек и лопаты без черенков, ружья без прикладов.
«Вот эти деревяшки на костер и пошли», – понял мальчишка.
На другой стороне у стены валялась сумка с ремнем. Мишка поднял ее и открыл. Внутри оказалась тетрадь со знакомым почерком Антонио Загиреса.
Глава тридцать седьмая
Невидимка
Неприкасаемость и дневник испанца
Второй поход Анны Иосифовны и Вани в долину ничего не дал. Они пересекли ее вдоль, прошлись поперек и по периметру, но ничего интересного не нашли, за исключением банального золота на каждом углу.
Мишка признаков «лихорадки» ни у кого не заметил и решил, что все уже наелись «золотых» впечатлений. Пару раз молился своими словами. Сильно не хотелось ему оказаться в состоянии подергиваний и оглядываний, как остальные.
Иван-маленький как узнал, что Птахина «местный колорит» не берет, начал делать фотоснимки. Оказалось, вокруг него нет ни шаров, ни призраков.
Съемка в движении показала: скользящие субстанции его обтекают, четко высвечивая контур. Все это сильно напоминало фотографии ауры в Иркутском салоне диагностики кармы.
Мишка назвал эту свою особенность «мистическими доспехами» и с важностью обсуждал ее со своими партнерами, которые наконец-то поверили в его паранормальные способности.
Однако придумать, как всех отсюда «вытащить», ему не удавалось. Догадка все время витала где-то рядом. Мало того, появилось состояние – «я это знаю, но сформулировать не могу». Мозг кипел-скрипел, но все безрезультатно.
После обеда пошли к жертвеннику.
Борис был прав: тот оказался каким-то потухшим или, наоборот, необкатанным – вроде двигателя, что ни разу не заводился.
Мишка четко уловил его «нерабочее состояние», сравнив с новой машиной.
– Забавная аналогия… – «каркал» Борис, у которого вместе с волнением проявлялся дефект речи. – А мы о нем скорее как о потухшем вулкане подумали…
– Нет! – уверенно ответил Мишка. – Просто он еще ни разу не работал! Надо сейчас запускать его, но как-то по-другому.
– Может, ждет человеческую жертву? – усмехнулся Борис и даже сам напугался. – Да пошутил я, пошутил! Хотя кровь из пореза можно накапать.
– Вот уж точно с колдунами работал! – пошутил дядька Иван, ухмыляясь чему-то.
