Кстати, в этот самый день в Тифлисе были Тихонов и Эрлих. Я не знал этого и не видел их. Они прислали еще открытку из Баку.
В 4 утра за пассажирами заехал тот же автомобиль, и через 15 минут мы были на аэродроме, где уже рулил и пробовал мотор наш "К-217". Здесь я успел сбегать в духан, съел простокваши с хлебом и опять уселся в автомобиль, он отвез нас на другой конец аэродрома, куда прирулил и "К-217".
Вылетели в 5 утра и летели четыре часа с минутами до Баку без посадки. ...Открылись внизу степи, пустыни, унылые и бесплодные. Промелькнула Ганджа, какие-то маленькие горы (наверно, они вовсе не малы в действительности) проходили под нами. Мы шли на высоте 1000 метров. Ближе к Баку начались озера и болота, с северо-востока - высокие горы, и впереди нас туман...Обычно аэроплан летит прямо через горы, но здесь, чтоб не рисковать, летчик сделал крюк, - идя над железной дорогой, увидели море...Вообще, трудно себе представить, как расширяются горизонты с аэроплана и какое это непривычное, странное и, я сказал бы, смешное, ощущение "пожирания пространств". Можно вести пальцем по десятиверстной карте - и это соответствует истинному движению. Ведь за семь с половиной часов мы пролетели 1000 верст! Фантастика!
Опустились в Баку, подкатили к самому зданию воздушной станции, и я с сожалением об оконченном полете выпрыгнул из кабины.
И вот город. Автомобиль мчится по пыльному асфальтовому шоссе, потом по булыжной мостовой, масса встречных арб, ленинградские трамваи. Экскурсионная база с клопами, пыль, жара и духота...
В порту стояла туркменская парусная шхуна "Нау" - "Мусульманин", которая с грузом пустых бутылок отправлялась в Красноводск. Два дня Павел Николаевич провел в хлопотах, устроился, прожил на шхуне три дня, подружился с командой и заручился бумажками от Туркменского полпредства. Из Красноводска решил идти на остров Челекен, в Кара-Бугаз и в другие местности восточного побережья Каспийского моря, чтобы познакомиться с бытом туркмен-моряков, - материал в то время был еще совершенно не использован в литературе.
...С обложки небольшой книжки, страницы которой пожелтели от времени, смотрит на нас мужественный моряк в не совсем обычном наряде - полосатом тельнике и туркменском меховом головном уборе. Впрочем, ничего удивительного тут нет, Книжка так и называется - "Туркмены-моряки". Изданная около шестидесяти лет назад, она давно уже стала библиографической редкостью. А между тем именно она была первой ласточкой в ряду произведений советских писателей, посвященных Туркменистану. Ее автор - Павел Лукницкий.
ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО
15.08.1929
С утра - на почте. Открытка от Тихонова и В. Эрлиха из Тифлиса, от 12.VIII.1929.
Комендант погранохраны Гриднев дает мне письменное разрешение отправиться на "Мусульманине" в Красноводск. Возвращаюсь на базу. Собираю вещи... в 10 часов вечера прихожу на "Мусульманин". Туркмены не спят приглашают меня на соседнюю лодку-"туркменку" "Красная Москва" слушать "скрепку" (скрипку).
Широкая каюта - во всю ширину судна. Дощатый пол, покрытый циновками, а по циновкам - кошмами. Вещи в кошмах, по бокам полочки - с посудой и мелкими вещами. Коротковолосый туркмен в чистых белых подштанниках и синей рубахе, скрестив ноги, играет на самодельной скрипке (тыква, железный прут для упора в пол, смычок из конских волос, слабый). Перед ним почему-то зеркало. Гости туркмен с соседних судов в каюте, в задумчивых позах, молчаливые, часть - на кошмах на крыше каюты. Звук скрипки так негромок, что сверху слышен только у люка... Слушают, свесив голову в люк. Те, кто наверху, иногда разговаривают, тихо, потом слушают опять. Когда скрипач кончает мелодию, кто-нибудь из туркмен его хвалит. Хвалю и я - есть за что хвалить, играет он чудесно типичная, оригинальная восточная музыка. Лунный свет. Огни Баку. Тихое море. Вечерняя прохлада, сырость. В каюте закипает самовар, меня долго спрашивают, где лучше пить - в каюте или наверху. Отвечать нейтральное не удается добиваются прямого ответа. Пьем чай на воздухе ("на холодок" - говорят туркмены).
