– Расскажи нам. Тогда история потеряет над тобой власть.
– Он бросает Цереру. Уводит весь Свободный флот, а людей бросает на внутряков. Те колонистские корабли, что мы захватили, хочет подвесить в темноте вне плоскости эклиптики, превратить в склады вместо того, чтобы раздать добытое.
– А, – проговорила Надя, – вот он, значит, какой?
– Меняться тяжело, – сказал Жозеп. – Если долго убеждать себя, что ты воин, начинаешь этому верить. Тогда мир видится смертью. Самоуничтожением.
– Поменьше абстракций, милый, – попросила Надя.
Жозеп моргнул и горестно усмехнулся.
– Конкретнее. Ты права. Ты всегда права.
– Мне так жаль, – сказала Мичо. – Опять я все испортила. Поверила, отдалась под его команду, и… я дура. Просто я дура.
– Все мы согласились, – мрачно напомнила Оксана. – Все поверили.
– Вы поверили потому, что я вас просила, – сказала Мичо. – Это я виновата.
– Ну-ну, – вмешалась Лаура. – Мичи, помнишь волшебное слово?
Мичо против воли рассмеялась. Старая шутка. Из тех, что делают семью – семьей.
– Волшебное слово: упс, – сказала она и повторила: – Упс!
Бертольд воспользовался моментом, чтобы шумно высморкаться и утереть слезы с глаз.
– Хорошо. Так что будем делать?
– Дальше работать на этого ублюдка нельзя, – заявила Оксана.
Надя кивнула ладонью.
– И остаться здесь дожидаться землян тоже нельзя.
Все не сговариваясь посмотрели на нее. Мичо, жена. Но еще и капитан. Она прерывисто вздохнула.
– Он нас для чего брал? Перехватывать колонистские корабли и распределять еду и все необходимое между нуждающимися астерами, так? Это остается нужным делом. И у нас все еще остается военный корабль. Может, найдутся и другие, которые взглянут нашими глазами. Значит, либо нам продолжать свое дело, либо найти тихое местечко и затаиться, пока Инарос не спохватился, что мы пропали.
Ей показалось, что семья молчит очень долго, хотя она успела вдохнуть и выдохнуть очень немного раз. Бертольд почесал слепой глаз. Надя с Оксаной переглянулись, кажется, со смыслом. Лаура откашлялась.
– Трусость – еще не гарантия безопасности. Не такие времена.
– Врэ[11], – согласился Бертольд. – Я за то, чтобы делать, за что взялись, а остальное на фиг. И раньше переходили на другую сторону. Ничего, выжили.
– Правда? – усомнился Жозеп. – И теперь нам переходить на другую сторону?
– Да, – сказал Эванс.
Жозеп заглянул Мичо в глаза. Добродушный юмор и любовь текли от него, как тепло от нагревателя.
– Мы раньше дрались с угнетателем. И продолжаем драться с угнетателем. Тогда слушались сердца. И сейчас слушаем свое сердце. Ситуация меняется, но это не значит, что меняешься ты.
– Подсластил пилюлю, – признала Мичо, беря его за руку.
– Все те же абстракции, – уколола Надя, но в ее голосе тоже звучала любовь.
– Все, что ты сделала, – продолжал Жозеп. – Все твои ошибки, потери, шрамы. Все это привело тебя к тому, что, как только ты увидела Большого Босса таким, какой он есть, ты готова действовать. Ты просто не можешь не действовать. Все, что было, готовило тебя к этому.
– Чушь собачья, – подытожила Мичо, – но спасибо.
– Если мирозданию нужен нож, оно создает нож, – пожал плечами Жозеп. – Если ему нужна королева пиратов, оно создает Мичо Па.
