Хотя иной раз он жалел, что этот черт, Уинстон Дуарте, не выбрал для сбыта оружия кого-нибудь другого.
Он доел завтрак – перец давно остыл и размяк, а протеиновая плитка начинала черстветь. Доуз бросил вилку. С Медины есть вести?
Розенфелд пожал плечами.
– Ты о станции или о том, что за ней?
– Хоть откуда.
– На станции порядок, – сказал Розенфелд. – Оборона установлена, все как следует. Что за ней… ну, никому нс известно, са-са? Дуарте держит слово, шлет транспорты оружия и оборудования с Лаконии. С остальными колониями…
– Не так гладко. – В словах Доуза не было вопроса.
Розенфелд поморщился себе в тарелку, впервые с начала этого неформального совета спрятал глаза.
– Фронтир всегда опасен. Там бывает такое, чего не увидишь в цивилизации. Вэйкфилд замолчал. Поговаривают, он там что-то разбудил, но никто не послал корабля проверить. Да и когда бы, а? Сперва с войной бы покончить, а там уж разберемся.
– А «Баркайт»?
Розенфелд не отводил взгляда от тарелки.
– Люди Дуарте говорят, что разбираются. Волноваться не о чем. Нас не винят.
Каждое движение собеседника подсказывало Доузу, что нажимать не стоит, и он почти готов был закруглить разговор. Или хотя бы зайти с другой стороны.
– Как это вышло, что все колонии бьются, чтобы обеспечивать себя продовольствием, не опасаясь срыва гидропоники, как на Велкере, а на Лаконии уже налажено производство?
– Там лучше спланировали. И со снабжением было лучше. Чего ты не понимаешь насчет этого пинче марсианина Дуарте, так это…
Ручной терминал Доуза тревожно запищал. Первоочередной запрос на связь. Этот канал он отвел для срочных дел станции. Вызывала капитан Шаддид. Движением пальца попросив Розенфелда подождать, Доуз открыл связь.
– В чем дело? – рявкнул он вместо приветствия.
Шаддид сидела за рабочим столом. Он узнал стену кабинета за ее спиной.
– Вы нужны здесь, внизу. Мой человек в госпитале. Врачи говорят, не выживет. Стрелок задержан.
– Это хорошо, что поймали.
– Его зовут Филип Инарос.
У Доуза внутри что-то оборвалось.
– Сейчас буду.
* * *
Шаддид отвела мальчишке отдельную камеру. Благоразумно. Доуз, едва войдя в отдел безопасности, ощутил, что атмосфера заряжена яростью. На Церере выстрел в офицера службы безопасности был короткой дорогой в космос без скафандра. Для большинства.
– Я выставила автоматическое наблюдение, – доложила Шаддид. – Замкнула на себя. Никто другой не включит и не выключит.
– Зачем? – не понял Доуз. Он занял ее стол. Пусть Шаддид – глава безопасности, но он-то губернатор Цереры.
– А то бы отключили, – объяснила Шаддид, – и никто бы больше не увидел маленького засранца живым. Между нами, это было бы услугой мирозданию.
На экране Филип Инарос сидел под стеной, запрокинув голову и закрыв глаза. Молодой человек. Или взрослый мальчик. Под взглядом Доуза Филип потянулся, обхватил себя руками за плечи и снова замер, не поднимая глаз. Доуз не взялся бы решать, выражало это движение уверенность в своей неприкосновенности или страх, что она не сработает. Доуз заметил сходство парня с Марко, но отец излучал обаяние и уверенность, а сын был сплошная ярость и уязвимость – Доузу подумалось о мозолях и открытых ранах. При других обстоятельствах он мог бы и пожалеть пленника.
– Как это вышло? – спросил он.
Шаддид вывела на экран ручного терминала запись. Коридор у ночного клуба ближе к центру вращения. Дверь распахивается. Выходят трое, все астеры. Мужчина и женщина на ходу ласкают друг друга, будто не замечая третьего. Миг спустя дверь снова открывается, выходит Филип Инарос. Звука не было, так что Доуз не узнал, что проорал Филип вслед уходящим. Но что-то проорал. Одиночка повернул обратно, парочка задержалась посмотреть. Филип задрал подбородок, выпятил грудь. Человечество не первое поколение как освободилось от планетной гравитации, но поза нарывающегося на драку подростка не изменилась.
В кадр вошла новая фигура. Человек в форме безопасника, руки подняты командным жестом. Филип переключился на него, заорал. Безопасник рявкнул в ответ, жестом указал: отойди к стене. Парочка отвернулась и сделала вид, что ни при чем. Молодой человек, собиравшийся вернуться и подраться, медленно отступал – не поворачиваясь спиной, в надежде, что его враги сцепятся между собой. Филип так страшно притих, что Доузу стоило усилий не отводить взгляда.
