– Рыжий был главным, я ему колено прострелила, а русого Федор покусал, других я не знаю, в прошлый раз их не было. Но Семен, один из наших мужиков, который в банде побывал, сказал, их там около тридцати отморозков.
Олежек хмыкнул и слишком по-взрослому прокомментировал, бросив любопытный взгляд на дорогу за машиной:
– Было тридцать, теперь двадцать шесть…
– Помолчи уже! – Лида гневно посмотрела на мальчика, и тот смущенно затих, бросив виноватый взгляд на меня.
А я, наконец осознав его слова, встала и выглянула из-за машины, держась за дверь – ноги сильно дрожали. Меня мучило желание посмотреть, что же все-таки там происходит.
Павел, обвешанный оружием, контролировал дорогу, постоянно смотря то в одну, то в другую сторону. Кирилл с Русланом словно мешки с песком складывали трупы в багажник машины, на которой приехали кошаки. Быстро что-то тихо обсудив с Киром, Руслан запрыгнул в машину и, резко вывернув руль, рванул в сторону, противоположную от города.
Сур же легкой для его массивного тела трусцой направился было в сторону грунтовки, где за поворотом стоял мой «кешар», но, почувствовав на себе мой испуганный взгляд, резко остановился и быстро подошел к нам. Павел же, в этот момент сгружавший в прицеп захваченное у бандитов оружие, коротко велел Лиде и Олегу садиться в машину.
Кирилл подошел практически вплотную ко мне, заставив поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Спросил, прищурившись:
– Я возьму твою машину, надо забрать Руслана, он отвезет подальше тела этих придурков, чтобы остальных со следа сбить. Ты тут сможешь кровь прибрать магией? Нельзя таких красноречивых следов остальным бандитам оставлять.
Я кивнула и вытаращилась на него, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заплакать. Он встал настолько близко, что мех моей жилетки касался его куртки, а я видела свое отражение в его голубых глазах с черным кантом на радужке. Морозный воздух, наполненный запахом леса и еще не растворившихся в нем пороховых газов, все равно не мешает мне ощутить запах этого мужчины – очень своеобразный, но между тем довольно приятный. Он нахмурился, сдвинув к переносице черные густые брови и разглядывая меня, потом спросил чуть более хриплым голосом, чем до этого:
– Испугалась? – Я кивнула, чувствуя, как побежала слеза, а холодный воздух догоняет ее, остужая мою щеку. – Наверняка решила, что мы отдадим тебя… – Я опять кивнула, виновато опуская взгляд. – Запомни! Никогда!
Я удивленно вскинула на него взгляд, а он лишь хмыкнул, потом, как мне показалось, не удержавшись, погладил пальцами по моей щеке, стирая влажную дорожку. Ощущение шершавых подушечек его пальцев на коже заставило встрепенуться что-то незнакомое в моей душе. Между тем Кирилл нахмурился, отнял руку и зачем-то приказным тоном сказал:
– Не плачь! Больше… – затем, уже к Паше обращаясь: – Паш, возле того дома встречаемся, мы быстро.
И, не оглядываясь, побежал к моей машине. Я же, не отрываясь, наблюдала за его движениями. Странно, но мне необыкновенно приятно было смотреть, как красиво двигается его тело: быстро, плавно и легко. Хотя в душе уже складывались определенные выводы о том, насколько обыденно его поведение, насколько привычно для него убивать, а потом заметать следы, не испытывая лишних эмоций. Но при этом он беспокоился о моем состоянии…
– Ты его зацепила! Сильно! – Я вздрогнула, услышав задумчивый голос Лидии, повернулась к ней всем телом и, приподняв бровь, вопросительно посмотрела на нее. Но девушка лишь попросила: – Садись в машину, мы их на месте нашего знакомства подождем.
Мне хотелось, чтобы она продолжила говорить о Кирилле, но Лидия молчала и когда я магией убирала следы крови на асфальте и всю дорогу, и когда возвращались к месту, где мы встретились совсем недавно. Но за это короткое время уже столько всего произошло.
Сумерки медленно опускались на землю, а я все сильнее нервничала. Тени скапливались возле завалившихся заборов, одиноких почерневших печных труб, и тишина вокруг давила на психику. Я уже привыкла к звукам и запахам фермы и своего хозяйства, они стали родными и неотъемлемыми и воспринимались как что-то безопасное и дающее чувство покоя и умиротворения. А полная же тишина теперь напрягала и пугала.
