Но независимо от происхождения все парни на плато носят джинсы и с одинаковым южным акцентом выражают отвращение к обществу, которое лишает их каких бы то ни было надежд и закрывает перед ними все двери, как только они назовут свой адрес. Одна лишь футбольная команда достойна, на их взгляд, уважения. Потому что с самых юных лет многие из них лелеют безумную мечту стать когда-нибудь ее игроками. И ради этого целыми днями гоняют круглый мяч на пустырях, окружающих громады зданий. Это единственный путь, который им кажется возможным, чтобы вырваться из гетто.
Исторический центр Вильгранда — переплетение узких улочек вокруг собора. Франсуа поставил свою машину на площади перед порталом и углубился в лабиринт переулков, доступных скорее для портшеза минувших времен, чем для автомобиля. Он переживал еще радость победы, размышляя вместе с тем над проявившимся лишний раз местечковым патриотизмом своих сограждан. Наверняка единодушие было бы не столь полным, если бы речь зашла о защите отечества. Хотя, может быть, не стоило бы сравнивать любовь к спорту и к национальному флагу?
«В конце концов, — подумал он, — лучше прославлять голы, чем убитых». Прислушиваясь к звуку своих шагов по старинной брусчатой мостовой, он вдруг вспомнил о тех приметах беспокойства, которые можно было заметить на официальной трибуне и которые не затушевала беседа в раздевалке. Может быть, возникла какая-то серьезная проблема, вызвавшая разлад в верхах? Речь могла идти только о финансах. Разумеется, все клубы первой лиги нередко сталкиваются с денежными трудностями. Чтобы оставаться среди избранных и делать большие сборы, нужно привлекать первоклассных игроков. Иметь просто хороших недостаточно. Но за исключительные достоинства надо платить. Плата за переход звезд из команды в команду и их заработки достигают астрономических цифр и исчисляются миллиардами сантимов. Но обычно денег в кассе для этого не хватает, потому что клуб еще не обзавелся необходимыми козырями. Этот порочный круг заставляет обращаться в муниципалитет и к спонсорам. Члены муниципального совета и рекламные агентства требуют впечатляющих результатов, оправдывающих эти денежные траты. Планка поднимается все выше и выше. Ставки растут, потому что команды соперников также ищут возможных кредиторов. И единственное средство не оттолкнуть их — делать еще больше и еще лучше. Надо влезать в долги, чтобы заполучить козыри, которых домогаются все.
Погруженный в свои мысли, Рошан открыл ключом резную дверь дома, миновал богато украшенный вход со скульптурой Дианы-охотницы и оказался в закрытом, почти монастырском, дворике.
Он поднялся по каменным, слегка выщербленным за два века ступеням монументальной лестницы на пятый этаж… А может быть, два хитреца разыграли для публики комедию, чтобы замаскировать какую-то сногсшибательную сделку? Чтобы избавиться от той постоянной слежки, которую ведут друг за другом команды европейского уровня?
— Мяу… Мяу…
Как обычно при его возвращении, откуда-то появился изящный гибкий кот. Из угольно-черной шерсти светились зеленые глаза.
— Где ты сегодня шатался, Були?
Кот терся о его ноги, пока он открывал дверь и зажигал свет. Едва Франсуа переступил порог, как тот исчез в глубине квартиры. Рошан повесил плащ и направился в кухню. Були уже чинно ждал, сидя перед холодильником.
— Может быть, ты проголодался?
— Мяу…
Ответ был более чем утвердительным. И даже требовательным. Франсуа покачал головой.
— Тебе не кажется, что ты немного перебарщиваешь?
Он достал из холодильника банку с едой, выложил в тарелку и поставил перед нетерпеливым котом. Кот чуть презрительно, с деланным равнодушием нагнулся к котлетам, осторожно лизнул одну из них, словно подозревая Франсуа в желании его отравить, и, подняв усы, бросил возмущенное «мяу».
— Согласен, — признался пристыженный журналист — Извини меня. У меня не было времени зайти в мясной магазин. Придется довольствоваться тем, что есть, старина.
Он показал на пустые полки холодильника.
— И, кроме того, будь доволен, что я не съел половину. Я тоже не обедал.
Зеленые глаза, сузившиеся от света неоновой вывески на улице, смотрят на него. Они вспыхивают золотисто-изумрудными искрами. Франсуа отвел взгляд.
