Уолтер Лонгмен, — сказал он про себя, — теперь ты стоишь полмиллиона долларов. Он повторил эти слова громким шепотом, и тут из его горла вырвался внезапный крик. Лонгмен зажал рукой рот, чтобы его заглушить.
Анита Лемойн
Аните Лемойн доводилось знавать в своей жизни плохие дни, но этот оказался настолько ужасен, что просто опускались руки. Словно мало было того, что она оказалась заложницей. Ей пришлось ещё добрых два часа изнывать от скуки, разглядывая фотографии. Это был настоящий парад жестоких и мерзких физиономий, которые все вместе напомнили ей всех мужиков, с которым приходилось иметь дело. Причем каждый считал, что за свои паршивые доллары имеет право на любовь — или может причинить ей любую боль.
Только в девятом часу вечера всех наконец-то отпустили. Они выбрались из старого здания, в котором помещалась штаб-квартира полиции, и растерянно сгрудились на тротуаре. В паре кварталов к югу по Кенел-стрит двигался сплошной поток машин, а на Центр-стрит было холодно и пустынно. Некоторое время все стояли молча. Потом старая пьянчужка подобрала свои юбки и неверным шагом исчезла в темноте. Мгновение спустя воинственный чернокожий нахлобучил свою шапку и решительно двинулся в сторону Кенел-стрит. Собственно, — подумала Анита, — они со старой пьянчужкой оказались единственными, на кого случившееся не произвело впечатления, оказалось никак не связанным с основным ходом их мыслей.
А что можно сказать об её основном ходе мыслей? Ладно, её основные мысли состояли в следующем: Анита, вали поскорее отсюда, хватай такси и отправляйся домой. Горячая ванна с хорошей порцией тех ароматичных солей, что ей привезли из Парижа, а потом, возможно, стоит проверить автоответчик…
— Я даже не знаю, где мы находимся, — раздался слезливый голос мамаши; мальчики, стоявшие возле нее, зевали и едва держались на ногах. — Не мог бы мне кто-нибудь объяснить, как отсюда добраться до Бруклина?
— Конечно, — кивнул старик. — Вам следует поехать на метро. Это самый быстрый и самый безопасный путь.
Он хихикнул, но ответом на шутку стали только несколько слабых улыбок. И снова никто не трогался с места, пока двое чернокожих посыльных, продолжавших сжимать пакеты, которые должны были доставить полдня назад, не пробормотали что-то и не зашагали прочь.
Старик закричал им вслед:
— Прощайте, ребята, удачи вам.
Пареньки обернулись и помахали в ответ, потом пошли дальше.
— По крайней мере можно сказать, что мы приобрели весьма необычный опыт.
Это сказал театральный критик. Она даже не взглянула на него. Он намеревался пригласить её поехать вместе на такси, а потом где-нибудь выпить. Ничего не выйдет. Она отвернулась от него и почувствовала, как замерзла. Холодный порыв ветра прижал её юбку и юркнул между ног. Она отвернулась. Еще не хватало простудиться и остаться без работы.
— У меня есть идея. — Это был старик, его морщинистая физиономия уже не розовела, а пижонская шляпа помялась. — После того, что нам довелось вместе пережить, будет стыдно, если бы мы просто распрощались и…
Одинокий старик, — подумала Анита, — боится, что умрет без одобрительных возгласов возле смертного одра. Она взглянула на лица окружавших её людей и подумала: завтра утром я не вспомню ни единого из них.
— …не встретились, скажем через год, а может быть, даже через каждые шесть месяцев…
Она зашагала в сторону Кенел-стрит. На углу её догнал театральный критик, наклонил к ней свою розовощекую физиономию и улыбнулся.
— Отстаньте, — буркнула Анита. Каблуки её звонко стучали в тишине улицы, она шагала к Кенел-стрит.
Френк Коррел
Френк Коррел отказался уступить место сменщику. Когда Прескот ушел, он вернулся в свое собственное кресло, демонстративно стер с него «негритянскую пыль» и приступил к работе (как выразилась однажды газета работников подземки «Перевозка»: «как одержимый, чья душа и тело посвящены тому, чтобы метро работало гладко, как по маслу»). Он непрерывно вопил, вертелся в кресле и выкрикивал указания своим диспетчерам. А когда кто-то по наивной своей простоте принес ему кофе, широким жестом смахнул чашку со стола. Постоянно, а порой и одновременно консультируясь с депо, оперативным отделом, производственным отделом, диспетчерскими и машинистами, он организовывал новые маршруты, отменяя старые и вообще творил чудеса, пока к восьми часам двадцать одной минуте все вновь не вошло в норму и все поезда не пошли по расписанию.
