— Все в порядке, все хорошо, — сказала мамаша тоном директора психушки, беседующего с пациентами.
Хуго опять спустился в гостиную, на сей раз без сапог, в толстых носках серой шерсти. Уселся во главе стола, явно на свое обычное место. Мать послала ему улыбку.
— Что у нас нынче? — спросил Хуго, расстилая на коленях салфетку.
— Рыбная запеканка, — ответила Бетти.
— Так-так, стало быть, запеканка. — Он наклонился к Юнни. Слабая тень улыбки тронула уголки губ. — Ну, как делишки-то? Трудновато тебе пришлось, могу себе представить!
Юнни издал радостный обезьяний визг. Он любил Хуго.
— Ничего, ты справишься. Вон каким молодцом стал. — Хуго похлопал его по плечу.
Юнни смущенно смотрел на стол. С первого дня, как только родился, он был любимчиком Хуго. Единственным, с кем Хуго ласково говорил, хлопал по плечу.
Хуго повернул голову, посмотрел на Нину.
— А как твои дела, Нина?
Она глаз не подняла от стола.
— Неплохо.
— Нуждаешься в чем-нибудь?
Нина взглянула на него.
— Нет, — ответила она и опять опустила глаза.
Он послал ей улыбку.
— Ладно, поешь и отдохни хорошенько.
Я глянул на Нину. Она смотрела на меня. Вроде как с испугом.
— Жуткое дело, лисья-то напасть, — сказал я Бетти.
Юнни сызнова визгнул по-обезьяньи и зажал ладонью рот.
— Чего это он сказал? — спросил Хуго у Бетти.
— А ты хорошо выглядишь, Хуго, — поспешно встряла мамаша.
— Надо мной насмехается?
— Насмехаюсь? Это над кем же? — возмутился я.
Хуго бросил на меня злой взгляд. Взял вилку, начал ковыряться в запеканке.
Я потянулся за картошкой. Мамаша что-то говорила Нине, Бетти расспрашивала Хуго, что стряслось в горах, Хуго отвечал, что последняя ездка оказалась вообще пустым номером, потому как теленок сдох на заборе, можно было спокойно поворачивать восвояси, что он и сделал. Я накладывал на тарелки запеканку, передавал сдобренное петрушкой масло, пробовал отварную морковь и горох. Самая обыкновенная норвежская еда, но я не припомню, когда последний раз ел обыкновенную рыбную запеканку, картошку и овощи с таким вот удовольствием. Я смотрел на Бетти, и она казалась мне еще красивее и деликатнее прежнего. Женщина, которая так вкусно готовит, никак не может быть ведьмой.
— Полный улет, — сказал я Бетти.
— Ну-ну. Мы говорим о рыбной запеканке, — заметил Хуго.
— Ага, как раз поэтому.
— Что «поэтому»?
— Как раз поэтому. Потому что речь о запеканке, — сказал я.
Он перевел взгляд на тарелку и стал есть дальше. До конца обеда никто не проронил больше ни слова. Хуго громко рыгнул и потянулся за зубочисткой. Облокотился на стол, ковыряя в зубах. А взглядом буравил Нину. Немного погодя он положил зубочистку, взял новую.
— Как там насчет страховки? — спросил он у матери.
Мамаша поставила стакан с соком на стол.
— Насчет страховки?
— С ней все в порядке? Или нет?
— А ты как думаешь? — сказала она, глядя на меня.
— Полис у вас с собой? — спросил Хуго.
— Хочешь прямо сейчас посмотреть?
— А что, это мысль! — одобрил Хуго.
Мамаша допила сок, поставила стакан, но из рук не выпустила.
— Мы, никак, оставили его там? — пробормотала она.
Хуго бросил зубочистку в пепельницу.
— Значит, полис вы забыли, — подытожил он.
— Никакого полиса вообще нет, — сказал я. Мамаша икнула. Хуго вооружился очередной зубочисткой, поковырял нёбо.
— Ты хочешь сказать, что Йёрстад не застрахован?
— Взносы по страховке не платили много лет. Мамаша потянулась за соком. Хуго взял кувшин, до краев наполнил ее стакан, поставил кувшин на место. Потом отправил зубочистку в пепельницу.
— Йёрстад под водой, а у тебя нет страховки от стихийных бедствий?
— Ты же слышал, — сказал я. — Когда вода спадет, мы ни эре от страховой компании не получим. Придется искать другой способ возместить убытки.
— Кое-что мы от государства наверняка получим, — пискнула мамаша.
— Это еще неизвестно, — возразил я. — После паводка восемьдесят девятого года одна семья так и живет в вагончике на Киркенере. Никакой гарантии нету.
Хуго откинулся на спинку стула.
— Н-да, вообще-то я ничуть не удивлен. Все в мире идет своим чередом, и у моих родичей тоже. Плохо дело, — сказал он и уныло посмотрел на Бетти.
— Хуго, — тихо обронила она.
