— Неважно выглядите, милочка.
Гермиона вздрогнула и только тут осознала, что уже вышла из лифта, пересекла коридор и теперь стояла перед дверью с табличкой «Штаб-квартира Мракоборцев». А на нее смотрел старый волшебник, чье рабочее место находилось в соседнем кабинете. Гермиона никак не могла вспомнить его имя, поэтому просто неопределенно пожала плечами и толкнула дверь в отдел.
Здесь все было иначе, чем в других подразделениях Министерства. Другая атмосфера. Гермионе всегда казалось, что здесь, на грани жизни и смерти, добра и зла, преступления и покаяния, все — и радость, и горе — ощущалось как-то полнее, ярче. Словно сотрудники старались дышать полной грудью, жить на всю катушку, поскольку не знали, когда она, их жизнь, может оборваться.
Гермиона стояла в начале длинного прохода между кабинками мракоборцев. Здесь было шумно, над перегородками постоянно шелестели служебные записки.
— Привет, Гермиона, какими судьбами? — к ней устремилась знакомая сотрудница, с широкой улыбкой на измученном дежурством лице.
— Гарри тут? — вместо приветствия спросила она, не в силах даже улыбнуться.
— Да, вроде еще не уходил. Он сегодня со своими на три вызова ездил, отдыхает где-нибудь. Посмотри, — мракоборка неопределенно махнула рукой в глубь помещения и вышла из отдела.
Здесь было еще очень много людей. Гермиону постоянно окликали из кабинок знакомые сотрудники, но она стремительно шла дальше, к рабочему месту Гарри Поттера. Наконец, она толкнула мрачного цвета дверь и окунулась в тишину такого же небольшого, как и у нее, кабинета.
Она знала это помещение до последней царапины на полу. Одна стена была оклеена фотографиями разыскиваемых преступников, сводками и таблицами. Эта стена была в тени. На полке над рабочим столом, где вечно все было свалено в кучу (но Гарри легко в этом ориентировался), стояли книги по Темной магии. Среди них — и тот набор по практической защите, что Сириус и Люпин подарили Гарри много лет назад на Рождество. На столе в дальнем углу — всевозможные предметы черной магии либо подозреваемые в принадлежности к ним. На шкафчике, в котором, как знала Гермиона, Гарри хранит спецодежду и сменные мантии, коробка с защитными изделиями братьев Уизли. Рядом — метла, вдетая в петлю. А в самом темном углу — продавленное сотнями сотрудников кресло.
В кабинете не было ни одной фотографии членов семьи Поттеров или Уизли, вообще не было личных фотографий. И Гермиона догадывалась, почему.
Когда глаза привыкли к полумраку, — здесь было одно небольшое окно, но за ним уже ночное небо — женщина увидела хозяина кабинета. Он сидел в кресле, обхватив темную голову руками и спрятав лицо. Локти уперты в колени. Он не шевелился, беззвучно дышал. Гермиона надеялась, что он не простынет — на Гарри была лишь легкая рубашка, а в комнате стоял холод.
Но не от холода поежилась Гермиона — от позы друга. Знала она и эту позу, и эти понурые плечи, и беззвучность дыхания.
Женщина тихо опустилась на колени перед Гарри и едва коснулась пальцами его холодной руки. Он вздрогнул и поднял лицо. В полумраке слабо блеснули его глаза. Очков на нем не было.
Она знала — помнила — это выражение его лица. Даже в темноте могла узнать эту гримасу. Гримасу, с которой он вернулся с облавы пять лет назад. Тогда он ничего не сказал, ни на что не жаловался. Просто сидел так же всю ночь, уставившись в одну точку.
— Гарри… — прошептала Гермиона, беря его руку в свои теплые ладони и растирая. — Ты с ума сошел, ты же заболеешь.
— У меня тут нет камина, — просто ответил он, застыв и не делая никаких попыток двинуться. — Ты же знаешь.
— Гарри, ты волшебник или как? — слабо усмехнулась она этой фразе, которую они так любили возвращать друг другу. С первого курса, когда Гермиона в панике не знала, где взять огонь, чтобы освободить Рона из силков.
Гарри не улыбнулся, вообще никак не отреагировал. Гермиона чувствовала — он на исходе физических и душевных сил.
— Я не мог разжечь огонь, — глухо сказал он, подтверждая догадку подруги. — Как тогда, во время битвы за Хогвартс. Я не мог создать Патронуса.
