— Интересно, чем это ты так зацепила Дамблдора? — задумчиво произнес Джеймс, накрывая ее пальцы своей рукой. — Или ему просто стало скучно?
— Я не знаю, — девушка чуть повернулась, чтобы видеть лицо гриффиндорца. — Ты не сердишься из-за того, что я сделала с Лили?
— Ни капли. Я уверен, что ты не причинила бы ей зло, а поговорить им со Скорпиусом необходимо, потому что в Выручай-комнате просто может не остаться сервизов и ваз, — Джеймс чуть нагнулся и поцеловал ее губы. — Надеюсь, что у них все будет в порядке, ведь я уже даже привык, что за Лили теперь присматривает еще и Малфой… Сколько сейчас времени?
Ксения взглянула на свои часы, поднеся к глазам:
— Через десять минут можно будет идти ужинать.
— Хорошо, тогда у меня есть пятнадцать минут на то, чтобы показать тебе, как я благодарен, что ты появилась в моей жизни, — улыбнулся юноша, беря ее за затылок и привлекая к себе. Она ответила на его поцелуй, обвивая шею гриффиндорца и запуская пальцы в его растрепанные волосы.
— Мне нравится то, как ты выражаешь свою благодарность, — шепнула она ему в губы. — Только вот меня смущает то обстоятельство, что мы целуемся в комнате твоей сестры, на ее кровати…
— Ну, мы же одолжили им с Малфоем Выручай-комнату, — напомнил Джеймс, чуть нахмурившись. Оставалось всего тринадцать минут из отведенных им пятнадцати. А с другой стороны — кому нужен этот ужин?! Ведь он столько дней мечтал о Ксении, мечтал держать ее в своих объятиях…
Он легко распустил ее галстук.
— Ты не против? — прошептал он. Она лишь тепло усмехнулась, позволяя ему воплотить в жизнь самые смелые мечты.
Ад и рай ее объятий на долгие минуты поглотил его. Ведь Ксения дарила ему самое дорогое — себя.
Она стояла, словно окаменев, и смотрела на него. Глаза цвета стали были прикованы к ее, наверное, растерянному и испуганному таким поворотом событий лицу. А когда-то в его взгляде было жидкое серебро…
Смотрел ли он такими глазами на ту, на свою невесту? Дарил ли ей такой взгляд?
Лили физически ощутила волну его гнева, хотя на лице слизеринца не было ничего, кроме холодного равнодушия. Конечно, так и должно быть, ведь он только использовал ее, Лили. Он только играл с ней…
Игрушка. Это презрительное слово можно было прочесть на лицах многих студентов, мимо которых Лили проходила в эти дни. Игрушка Скорпиуса Малфоя, жениха Присциллы Забини. Наверное, они ей что-то насмешливо говорили. Но все эти дни она слышала лишь эхо бьющегося в ее груди на мелкие осколки хрустального сердца.
Он не должен этого услышать. Она не позволит.
Слезы были готовы хлынуть из ее глаз, но и этому не бывать. Поэтому она избегала его все эти дни. От одного взгляда на Малфоя тут же хотелось заплакать. Она не доставит ему такого удовольствия.
Лили развернулась и толкнула дверь. Она не поддалась. Девушка вынула палочку, но та по какой-то странной прихоти выскользнула из ее руки. Гриффиндорка оглянулась — конечно, ее палочка была в руке Малфоя, зажатая вместе с его палочкой…
Его палочка. Лили видела ее в своих снах. Необычная. Длинная и довольно толстая. Она была сделана из какого-то серебряного дерева. Девушка никогда раньше не видела ничего подобного. Светло-серебристая, гладкая поверхность. Четыре выдавленных выемки для пальцев на рукояти. Серебряная палочка. И сейчас рядом с ней было и единственное оружие Лили.
— Отдай палочку и открой дверь, — приказала она, сверля взглядом его левое ухо. Только бы он не увидел, как блестят от слез ее глаза.
— Нет. Хотя бы потому, что не я ее запер, — голос слизеринца был насмешливым, неприятным. — Думаю, это твой гениальный братец. Стратег, фестрал его затопчи…
Лили отвернулась, сделав еще одну попытку вырваться из этой ловушки, но с тем же результатом. Она, как загнанный в капкан зверек, искала выход из этой странной комнаты. Малфой с насмешкой наблюдал эти ее потуги.
Только бы он не услышал, как колотится ее разбитое сердце. Лишь бы не понял, как у нее подгибаются ноги. Лишь бы не узнал, как ей больно просто находиться рядом с ним. Лишь бы не заметил слез, готовых сорваться с ресниц.
