Остаток дороги я провела в какой-то полудреме, то и дело ощущая на себе внимательный взгляд Димы. В такие мгновения хотелось спрятать лицо, чтобы он не смог прочесть и десятой доли того, что я чувствовала. Все подозрения, сомнения, тревоги, которые я испытывала в последнее время, готовы были захлестнуть меня целиком, и я не могла ничего с этим поделать. Совсем недавно приехав сюда, я даже не подозревала, чем это может обернуться для меня и моих друзей… Друзья… Я по прежнему так их называю. Что это: сила привычки? Ирония? Или слабая искра надежды, до сих пор не угасшая где-то в глубине души? Возможно, всего понемножку. Прикрыв глаза и отгородившись от всего мира, я мечтала только об одном — поскорее узнать правду, а потом уехать. Уехать навсегда из этого городка, забыв обо всем, чему я стала свидетелем за столь короткое время.
Автомобиль слегка занесло на повороте, и моя голова склонилась на Димино плечо. Свою машину он оставил прямо там, где я так неразумно притормозила, и сказал, что заберет позже. Наверное, я все же устала больше, чем предполагала, потому что как только мы подъехали к городу, тут же вырубилась.
Шторы пропускали узкую полоску солнечного света. Я отвернулась от окна и, вспомнив все, резко приподнялась на кровати. То, что я оказалась в одном нижнем белье, не добавило настроения, и когда дверь в комнату приоткрылась, тут же постаралась укутаться в одеяло как можно плотнее.
— Доброе утро! — бодрым голосом поприветствовал меня Харламов, держа в руках поднос. Черт! Что происходит? Мы же с ним не спали? Нет… Вроде нет. Ну точно нет! Он мне никто, ничем передо мной не провинился. Так к чему все это?
— Решил тебя покормить, прежде чем ты захочешь мне все рассказать.
Это было произнесено насмешливо-снисходительным тоном, будто он прекрасно понимал, что я не собираюсь ни во что его посвящать. Понимал, однако же, все равно настаивал. А это значит, что он заинтересован в этом куда больше, чем я могла позволить себе думать. Чего он хочет? Кто он такой? И почему глядя на него, мне становится нечем дышать? Если бы не тот пожар… Но факты вещь упрямая. Харламов никак не мог быть нашим преследователем. Но тогда почему он так явно мной заинтересован?
Я была не настолько самоуверенна, чтобы предполагать, будто его ко мне притягивает лишь симпатия и желание помочь. Я давно не верила в альтруистов и рыцарей без страха и упрека. Это что-то другое.
— Решил припереть меня к стенке? — насмешливо спросила я, отламывая кусочек хлеба с маслом.
— Ну что ты! Я же не садист, — искренне возмутился он, — но внутреннее чутье подсказывает, что единственный способ добиться от тебя правды, это застать утром в постели. Полураздетую, растрепанную и еще сонную. Я прав?
— Не совсем, — я смутилась, — это ты меня раздел?
Знаю, вопрос прозвучал довольно банально, даже глупо. Разве я вижу здесь еще кого-нибудь? Да и поздно мне строить из себя оскорбленную невинность.
— Я, — улыбнулся Харламов.
— Спасибо. Не хотелось бы помять одежду. У тебя новая квартира? — я огляделась по сторонам.
— Там уже было небезопасно, — он оседлал стул, опершись руками на спинку, — кто тебя преследует?
— Не знаю, — и мой ответ был вполне искренним.
— И никого не подозреваешь?
— Никого.
— Врешь, — тихо сказал он.
— Вру, — согласилась я.
— Жаль, что ты так и не поняла, насколько это важно. Ты обещала все мне рассказать.
— Женщины часто лгут. Тебе ли не знать?
— Только когда у них есть выбор. У тебя его нет, — отрезал Харламов.
— Кто ты?
— Скажи мне то, что я хочу знать.
— Кто ты?
— И обещаю — ты не пострадаешь.
— Кто ты? — он внезапно схватил меня за руку, и притянул к себе. Чтобы не свалиться, я вынуждена была опереться другой рукой о мягкий матрац. Опора так себе, но это лучше, чем лежать перед ним распластанной на животе.
— Где то, что вы украли у старика Пахомова?
— Не понимаю, о чем ты? — дерьмо! Похоже, этот человек знает об этом куда больше, чем я.
— Девочка, не стоит меня злить. Я и так был достаточно терпелив. Учти, я могу задать этот вопрос твоим друзьям. И они не посмеют мне отказать. Вот только тебе это уже не поможет.
