— Это мог быть наш псих?
— Не знаю. Думаю, что вполне. А сейчас я устала, и хотела бы поспать. Извини меня, давай поговорим завтра.
— Как скажешь, — поднимаясь, я чувствовал на себе его взгляд, и почему-то от этого мне было не по себе.
Было холодно… Господи, как же мне холодно! Открыв глаза, попыталась поднять голову, и тут же со стоном опустила ее на что-то жесткое и мокрое. Жгучая, пульсирующая, нестерпимая боль пронзила все тело, заставив застонать, из глаз брызнули слезы. Из раны на виске лилась тоненькая струйка крови, подсыхая противной коркой на лице. Надо мной простиралось черное небо, озаренное светом далеких звезд. Снова подул ветер, и я задрожала, от холода и страха. Постепенно боль уходила, тело стало неметь. Одна… Я совершенно одна в темном лесу, и здесь меня никто не найдет… Как же это страшно — ожидать, когда она придет. Моя смерть…
Я резко вскочила на постели, словно пытаясь избавиться от кошмара. Но ведь, по сути, так оно и было. Этот кошмар… Нет не совсем кошмар, скорее, воспоминания. Части мозаики постепенно начинают складываться в одну картину. Главное, чтобы не было слишком поздно…
Поняв, что заснуть мне уже не удасться, я встала, только сейчас поняв, что дрожу от страха, на теле выступил противный липкий пот. Я поспешила в ванную, и подставила голову под кран с холодной водой. Холод подействовал на меня отрезвляюще, и, промокнув лицо полотенцем, я вернулась в комнату. Судя по наручным часам, мне удалось поспать всего пару часов. Так как я и помыслить не могла о том, чтобы снова попытаться заснуть, то решила спуститься на кухню и чего-нибудь выпить, жалея, что оставила початую бутылку водки дома у тети.
В доме стояла гнетущая тишина, он казался необитаемым и покинутым. Не было слышно ни звука. Я ощущала беспокойство и угрозу, еще полностью не осознавая, откуда она может исходить. Почему-то боясь зажечь свет, я спускалась по лестнице в темноте, тускло озаряемой уличными огнями. В этой тишине мое прерывистое дыхание казалось слишком громким. И внезапно, я испугалась, что кто-то может меня услышать. Странно, чего я боюсь? Ведь дом под надежной охраной, нас защищает сигнализация и пара зверского вида качков. Вот только, где они сейчас?
И тогда мой взгляд наткнулся на тень, замершую у стены. Глаза успели привыкнуть к темноте, и я смогла рассмотреть высокую широкоплечую фигуру человека в черном. Его лицо скрывала защитная маска, и я инстинктивно задержала дыхание. У меня едва хватило сил на то, чтобы попытаться подняться по лестнице, не сводя взгляда с надвигающейся на меня угрозы. А он никуда не спешил, словно давая время прочувствовать ужас своего положения. Теряя сознания, я поняла, что все бесполезно, и наше время закончилось.
Очень хотелось пить. Казалось, что в горле застрял комок, мешающий сделать вдох. Сознание находилось в каком-то дурмане и, с трудом приоткрыв глаза, я ничего не увидела. От напряжения боль в голове стала сильнее, во рту стоял неприятный привкус, и меня стошнило прямо на ковер. Что происходит? Хотя нет, я неверно сформулировала вопрос. Что ОПЯТЬ происходит? И почему я лежу неизвестно где, в полнейшей темноте и мне так жутко хочется пить?
Где-то неподалеку я услышала какой-то шорох — там кто-то двигался, и я замерла, чтобы не привлекать к себе внимание. Возможно, мне всего лишь показалось? Я снова прислушалась. До меня донеслось тиканье часов, и шум ветра за окном. Голые ветви скребли по стеклу, пробуждая в сознании отнюдь не безобидные фантазии и детские страхи. И, наконец, я вспомнила все, что произошло накануне: ощущение смутной угрозы, ужас, заползающий под кожу, заставляющий сердце тревожно биться в предчувствии беды и человека, который каким-то образом проник в дом.
Но все в это вмиг утратило значение, когда я услышала приближающиеся шаги. Близко… он уже близко. Я дернулась, пытаясь встать, но оказалась неспособной пошевелить даже пальцем. Раздался щелчок и когда вспыхнул тусклый свет, я поняла, что лежу в гостиной на первом этаже. Светильник находился в дальнем конце комнаты, и рядом с ним стоял высокий человек. К этому времени он снял респиратор, сменив его на чёрную маску, с прорезями для глаз и рта. Дыхание перехватило, а сердце замерло, желая, чтобы видение поскорее растворилось.
