Патологическое сомнение. Мыслю, следовательно страдаю - страница 36

Через две недели молодой человек вернулся, заявив, что как бы ни было странно, в течение получаса своих наихудших фантазий он не мог почувствовать себя плохо, наоборот, его разум избегал попытки погрузиться в самые ужасные образы и, наперекор своим намерениям, он был расслаблен, а иногда даже засыпал. Я объяснил, что это и был желаемый результат, даже если этого не было сказано ранее, чтобы он открыл, какой лучший способ борьбы со страхом в моменты, когда он превращается в панику. Это открытие, вместе с обнадеживающим объяснением логики метода, заставило его почувствовать себя уверенно и утешило его. Таким образом, мы приступили, согласно протоколу, к постепенному обучению использования наихудших фантазий каждый раз, когда тревога и страх взлетали до небес, с целью произвести хорошо известный парадоксальный эффект немедленного прекращения эскалации тревоги^>[18].

Через несколько недель Марко приобрел способность устранять свои панические реакции, так что мы могли теперь заняться непосредственно его внутренним преследователем, который все еще свирепствовал в его сознании несмотря на то, что его симптомы были под контролем.

Я задал молодому человеку несколько вопросов, ориентирующих его в том, как успешно бороться с неприятными мыслями. Затем я спросил: «Когда ты пытаешься бороться со своим внутренним преследователем, он молчит или повышает голос и становится более агрессивным?» Ответ, как и ожидалось, был: «Чем больше я пытаюсь прекратить определенные мысли, тем они становятся сильнее. Это дуэль, в которой всегда сдаюсь я». Я перефразировал: «Стало быть, если ты продолжишь в том же духе, ситуация не изменится или ухудшится». «Наверняка», – подтвердил он.

В этот момент я задал ему ключевой вопрос: «По твоему мнению, если я предложу тебе патологическое сомнение, например, подумать о том, ты справишься или ты не справишься, или, более прямо, скажу, что ты все равно не окажешься на высоте, и ты попытаешься ответить мне, чтобы доказать мне, что это не так, какой будет эффект: ты успокоишься или ты будешь еще более возбужден?» Он ответил: «Я буду волноваться еще больше, но я должен уметь не задавать себе определенных вопросов, не давать право голосу, который говорит мне, что я не справлюсь».

С помощью серии вопросов подобного типа я заставил его воочию убедиться, как он сам, пытаясь сразиться с инквизитором, давал ему силу и власть вмешательства до такой степени, что тот подавлял его. Другими словами, только если ему удастся избегать ответов на тревожные сомнения и борьбу с инквизитором, он смог бы их прогнать. Я сказал: «Ты не можешь напрямую бороться с сомнениями, иначе ты кончишь тем, что, подпитывая их, заблудишься в лабиринтах разума, которые ты сам построишь. Вместо этого ты можешь решить заблокировать любую реакцию, как умственную, так и поведенческую, чтобы лишить свои навязчивые идеи подпитки и, как пишет мой друг Чоран, заставить их насытиться самими собой».

Я также предупредил его, что это будет тяжелая работа, для настоящих одержимых, но у него есть все необходимое, чтобы справиться! Благодаря улучшениям он возобновил обучение в школе коммуникации; затем я предложил ему небольшой эксперимент с использованием риторической уловки Цицерона, captatio benevolentiae^>[19]. На практике во время занятия он должен был встать и выразить свое мнение, но, что более важно, прежде чем объявить его, он должен был извиниться перед присутствующими за свои очевидные трудности при публичном выступлении. Затем ему нужно было бы продолжить, и, поскольку все присутствующие были предупреждены, он с самого начала избежал бы плохого впечатления.

Предложение поразило его. Марк был заинтригован увидеть действительно ли уловка Цицерона сработает, как он описал ее в тексте об ораторском искусстве.

Как хорошо понятно, терапия продолжилась в двух направлениях: демонтаж механизма патологического сомнения и постепенное столкновение с ситуациями, с которыми он до сих пор не сталкивался из-за страха.

На следующей встрече удивленный Марко первым делом доложил о результатах ораторского приема, описав, как все участники, включая преподавателя, были удивлены его инициативой и поражены его заявлением. Они были в таком восторге от его выступления, как по содержанию, так и по форме общения, что хвалили его.