Первым шагом нашего анализа является понимание того, что такое гегемония, кто её осуществляет и как долго, поскольку это и есть предмет нашего исследования. Множество существующих типологий и определений империй, великих держав и гегемонов создают опасность того, что наше внимание будет отвлечено на слишком много политий, существовавших на протяжении множества исторических эпох. Поэтому в главе 1 я прежде всего попытаюсь объяснить, чем гегемония при капитализме отличается от тех форм доминирования, которые проявлялись у предшествующих империй, а также империй, которые существовали параллельно со сменявшими друг друга гегемонами. Это особенно важно, поскольку нам требуется отделить длительную эпоху британской гегемонии от ещё более продолжительного существования Британской империи, краткую эпоху голландской гегемонии — от нескольких столетий существования Голландской империи, а оба эти случая — от империй Испании и Франции, так и не достигших гегемонии. В главе 1 также будут рассмотрены следующие проблемы: каким образом выявлять элиты в рамках державы-гегемона и как анализировать отношения между элитами, чьё могущество основывается на институтах, которые существуют исключительно на исходной территории той или иной политии, и элитами, которые структурно располагаются вне её, а также элитами, чьи позиции охватывают внутренние и внешние локации? Это необходимо потому, что в последующих главах будут стоять следующие цели:
(1) проследить изменения в отношениях между элитами в рамках каждой державы-гегемона или несостоявшейся державы-гегемона,
(2) выявить конфликты, которые трансформируют эти отношения, и
(3) определить, каким образом институты, порождаемые этими конфликтами, стимулируют или сдерживают способность каждой политии удерживать глобальную гегемонию.
Надеюсь, что понятийный аппарат, выработанный в главе 1, позволит прояснить исторические описания и сравнения, представленные в оставшейся части книги.
На поставленные в этой работе вопросы и прежде пытались ответить многие авторы. Очевидно, что я бы не написал эту книгу (или это была бы книга совершенно иного рода), если бы полагал, что они выполнили свою работу корректно. В главе 2 приведён обзор основных теоретических направлений, рассматривающих упадок, представлены их достижения и недостатки.
В главах 3–5 рассмотрена внутренняя динамика двух европейских держав-гегемонов и тех, кто бросал им вызов. В главе 3 объясняется, почему Испания и Франция, несмотря на их военное превосходство на континенте, оказались не в состоянии трансформировать военное могущество в гегемонию. Ответ обнаруживается во внутренней динамике конфликта элит в двух этих политиях и в том, каким образом внутренние отношения между элитами влияли на колониальные приобретения и вели к тому, что Испания и Франция оказались не в состоянии сосредотачивать доходы от колоний в своих центральных казначействах или использовать военное могущество в Европе и за её пределами в качестве рычага для экономического роста или контроля над международными рынками.
Нидерланды добились гораздо большего успеха в использовании своих ресурсов для захвата колоний и создания первого образца гегемонистского контроля над европейской экономикой. В главе 4 объясняется, как это было осуществлено, а также то, каким образом структура элиты, сформированная в ходе быстрого перехода Нидерландов от колонии Габсбургов к независимости, была укреплена в дальнейшем, когда голландцы захватили собственные колонии и добились гегемонии. В свою очередь, прочность отношений между нидерландскими элитами повлекла за собой непредвиденное последствие: Нидерланды замкнулись в государственной политике и экономических практиках, которые препятствовали победам голландцев в новых войнах и сохранению их экономической гегемонии. Таким образом, в главе 4 даётся объяснение возвышения Нидерландов до положения гегемона и утраты ими этого статуса, основанное на самой конструкции и жёсткости элитных отношений внутри нидерландской метрополии и её империи.
В главах 3–4 поднимается и проблема реформ. Некоторые политические фигуры и интеллектуалы понимали, что именно требовалось Испании, Нидерландам и Франции для укрепления их глобального военного и экономического положения, чтобы отсрочить упадок. Я рассматриваю, почему идеи реформ так и не вышли за рамки политических дискуссий и не были реализованы.
