— Машина ждет, — сказала графиня, когда он открыл дверь. — Поехали.
Они позавтракали в маленькой гостинице в горах и снова тронулись в путь. Погода была прекрасная, горы открывались во всем своем великолепии. Несколько раз Стаффорд Най вдруг спохватывался: как это его угораздило сюда забраться? Он все меньше и меньше понимал поведение своей спутницы. Она почти не разговаривала с ним. Он поймал себя на том, что не сводит глаз с ее чеканного профиля. Куда они едут? И зачем? Наконец, когда солнце почти закатилось, он спросил:
— Можно спросить, а куда мы едем?
— Спросить можно.
— Но вы не ответите.
— Могла бы. Могла бы что-нибудь сказать, только зачем? Мне кажется, будет лучше, если вы все увидите и узнаете сами, а не с моих слов. В этом случае ваши впечатления будут более полными.
Он вновь посмотрел на нее. Твидовое пальто, отороченное мехом, прекрасно сидело на ней — отличная вещь для дороги, фасон явно не английский.
— Мэри Энн, — произнес он раздумчиво. В его голосе прозвучал невысказанный вопрос.
— Нет, — сказала она. — Пока еще нет.
— Значит, вы еще графиня Зерковски?
— Да. Сейчас я графиня Зерковски.
— Здесь ваши родные места?
— Почти. Здесь прошло мое детство. Когда я была совсем маленькой, мы по многу месяцев проводили в замке. Это в нескольких милях отсюда.
Он улыбнулся:
— Какое солидное слово. Замок, Schloss[114]. В нем есть что-то непоколебимое.
— В наше время замки потеряли и солидность и непоколебимость. Они по большей части лежат в руинах.
— Это родина Гитлера, не так ли? Мы, кажется, неподалеку от Берхтесгадена?
— Это в той стороне, на северо-востоке.
— А ваша родня, ваши друзья — они приняли Гитлера, поверили в него? Простите, мне, наверное, не стоило об этом спрашивать.
— Они не признавали ни его самого, ни того, что он собой олицетворял. Но они говорили «Хайль Гитлер». Они приняли то, что случилось с их родиной. Что им еще оставалось делать? Что могли люди сделать в то время?
— Мне кажется, мы направляемся к Доломитам?
— Какое значение имеет то, где мы находимся и куда направляемся?
— Ведь это исследовательская экспедиция, не так ли?
— Да, но наша цель — не географические исследования. Мы встретимся с некой личностью.
— Вы знаете, после ваших слов мне стало казаться, — сэр Стаффорд глянул вверх, где громоздились, взбираясь к небу, горные склоны, — что мы собираемся нанести визит самому Старцу, Властелину Горы.
— Вы говорите о Повелителе ассасинов[115], который одурманивал своих воинов наркотиками, так что они умирали за него с радостью, уверенные, что попадут прямо в рай — прекрасные гурии[116], гашиш[117], эротические сны — беспредельное и нескончаемое счастье.
Она немного помолчала и добавила:
— Чародеи! Я думаю, они были на земле от начала веков. Люди, которые умели зачаровывать и заставлять верить в себя, так что вы готовы были отдать за них жизнь. Не только ассасины — христиане тоже так умирали.
— Святые мученики? Лорд Альтамаунт?
— Почему вы вспомнили лорда Альтамаунта?
— Таким я его увидел — внезапно — в тот вечер. Словно каменное изваяние в готическом[118] соборе.
— Кому-то из нас, возможно, придется умереть. Может, даже многим.
Он хотел ответить, но она продолжала:
— Иногда мне приходят в голову слова из Евангелия. Кажется, от Луки[119]. На Тайной Вечери[120] Христос говорит своим ученикам: вы мои друзья и сотрапезники, но один из вас дьявол. Так что вполне возможно, что один из нас тоже дьявол.
— Вы так думаете?
— Почти уверена. Кто-то, кого мы знаем, кто пользуется нашим доверием, но засыпает не с мыслями о мученической кончине, а о горсти сребреников и, просыпаясь, чувствует в ладони их тяжесть.
— Корыстолюбие?
— Честолюбие будет точнее. Как распознать дьявола? Как узнать его? Дьявола узнаешь сразу. Он всех баламутит, везде лезет — рвется к власти. — Она на минуту замолкла и задумчиво продолжала: — У меня была подруга, близкая к дипломатическим кругам… Так вот, она мне рассказывала, как поделилась с одной немкой своими впечатлениями от мистерий[121] в Обераммергау[122] — зрелище Страстей Христовых глубоко ее тронуло. А немка презрительно заявила: «Ничего вы не понимаете. Нам, немцам, не нужен Иисус Христос! У нас есть Адольф Гитлер. Он более велик, чем Христос и все пророки вместе взятые!» Это была очень славная, простая женщина. Она действительно так думала. И те же чувства обуревали толпы людей. Гитлер обладал гипнотическим влиянием. Он говорил, а они слушали — и безоглядно принимали пытки, газовые камеры и издевательства гестапо.
