Мимо проплывают вагоны. Первый, третий, шестой, десятый...
— Просчитались! Бегом!
Весело смеясь, артисты быстро перетаскивают вещи.
— Скорее! Скорее! Подавайте чемоданы в окна!
— До видзения! — кричат с перрона.
— Счастливо оставаться!
Экспресс Москва — Берлин набирает скорость.
Скоро Брест. В вагон входят пограничники и таможенники.
— У-р-р-р-р-ра! — кричат артисты. — Мы дома! До-ма!
— Здравствуйте, товарищи! Раскрывайте чемоданы! Показывайте золото!
— Какое золото?
— То самое, которое можно ввозить в Советский Союз в неограниченном количестве. Медали выкладывайте! Мы тут «болели» за вас. Поздравляем с успехом!
Все засмеялись, стали показывать награды и подарки.
— А теперь, ребята, в вагон-ресторан, обедать, — сказал кто-то.
Проходя после обеда через мягкий вагон, Осинский заметил у окна невысокого, плотного, лысоватого человека в пижаме.
— Разрешите пройти? — попросил он.
Человек обернулся. Лицо его пересекал красноватый шрам. Из-под сросшихся на переносице бровей смотрели огромные глаза. Они, казалось, насквозь пробуравили Осинского. Человек посторонился.
«На кого он похож?.. Где я уже видел эти глазищи?.. Эти брови?..»
Он взялся за дверную ручку.
— Минуточку, молодой человек!
«И голос знакомый...» — подумал Осинский, оборачиваясь.
Человек в пижаме приветливо улыбался. Шрам побагровел, отодвинулся от щеки к уху.
— Нехорошо, нехорошо старых друзей забывать! Не узнаешь? А ведь говорил когда-то: «Век помнить буду!».
— Простите... — смутившись, сказал Осинский.
— Да уж придется простить. А не стоило бы... Эх, пассажир без билета. Пассажир без...
Осинский не дал договорить. Радостно вскрикнув, он бросился обнимать человека со шрамом, крепко прижался к его плечу.
— Товарищ командир батареи!.. Товарищ Горлунков... Петр Ильич!..
— А кто же еще? Собственной персоной.
— Вот так встреча, Петр Ильич! Вот так встреча! Ведь давно вас похоронил!
— А я жив! Видишь, жив! — расхохотался Горлунков, выпуская Осинского из объятий.
— Дружка повстречали, товарищ подполковник? — раздался голос проводника.
— Не дружка, а друга, — обернулся к нему Горлунков. — Воевали вместе. Он, сержант, отделением командовал, я, лейтенант, — батареей. Непосредственное начальство, так сказать. А видишь, не узнал!
— И до сих пор не узнал бы вас, Петр Ильич, — признался Осинский, — если бы вы меня пассажиром без билета не назвали. Вы один меня так звали...
— Где же узнать, — рассмеялся подполковник. — Во-первых, новое украшение, — он указал на шрам, — во-вторых, не в форме, а в пижаме, словно курортник какой, а главное, тут ничего не было, — он указал на талию, — появилось, тут много было, — он указал на залысины, — почти ничего не осталось...
— Откуда едете?
— Служу в Германии уж пятый год. Домой, в Иркутск, отдыхать еду. У тебя-то как? Женат?
— Женат. Жена тоже артистка цирка. Танцует на проволоке. Дочь Маринка растет... Живем дружно... Ну, до чего я рад встрече, не представляете!
— А я-то как рад. Неужели опять выступаешь в цирке?
— Работаю, Петр Ильич.
— С одной рукой?
— С одной, Петр Ильич.
— Дай-ка я снова тебя поцелую. Молодец! Какой же ты молодец, чертушка!
— Где же вас так ранило? — Осинский указал на шрам.
— В Берлине. На другой день после конца войны. Представляешь, досада какая? Не хватало мне этого украшения к прежним болячкам! И так тело как решето. Да будет об этом! Сколько лет-то прошло!
Поезд остановился.
— Прогуляемся, — предложил Горлунков.
— С удовольствием, — ответил Осинский. — Вот наши уже выходят, видите? Я вас познакомлю с ними. Они будут рады.
— Что ж, отлично. Я переоденусь мигом...
На перроне их окружили артисты цирка. Все улыбались, глядя на фронтовых друзей. После того как объявили посадку, Горлунков пригласил артистов, Бардиана, Кузнецова и режиссера Арнольда в свое купе.
— Ну, хоть по рюмке-то за встречу должны выпить? Как считаете?
— Безусловно.
— А почему вы его прозвали «пассажиром без билета»? — спросил у Горлункова Бардиан, когда Осинский вышел из купе.
— А как же иначе? — ответил тот. — С тринадцати лет в поездах, в автобусах да в трамваях ездил только без билета — «зайцем»... Как же его еще называть было? А вообще-то он билет свой заработал... Выстрадал даже... Выпьем за героя!
