— Вы, мужики, совсем обалдели, — только и смог сказать он. — Здесь у нас что — воинская часть или публичный дом?
Николай отвел глаза в сторону.
— Скажешь тоже, публичный дом…
— И скажу! Я вот что скажу. Через полчаса в песочнице… тьфу!..в курилке — общее собрание. Явка обязательна. Ответственный — ты! — Юрий ткнул пальцем прямо в лицо Николаю.
— Юра, так половины ж народа нет, — ответил тот. — Леха где-то с Олеськой гуляет, доктор в деревне на приеме, Саня к пруду пошел, с аккумулятором.
— Это еще зачем?
— Рыбу хочет попробовать током бить.
— Значит так. Чтобы через час…
— Через час точно не успеть. Давай через два?
— Хорошо, — сдался Юрий. — Чтобы через два часа все были в сборе.
Не слушая возможных возражений, он развернулся и ушел. Возражений не последовало.
— Чего это на него нашло? — пробормотал Николай. — Жорик! — крикнул он, завидев «начальника охраны». — Дай сигнал, чтоб народ сходился.
— Ладно.
Жора спрыгнул с гамака, подошел к разложенному посреди курилки костру и неторопливо поджег растопку. Дождавшись, когда займется пламя, он скептически осмотрел результат и пробормотал:
— Хвои надо кинуть, а то дым жидкий будет. Не заметят.
На доме Терентия висело уже привычное для деревенских объявление: «Доктор Левинсон ведет прием амбулаторных больных с 12.00». Правда, теперь между словами «Левинсон» и «ведет» была пририсована «птичка». Над ней значилось важное дополнение: «и народная целительница Алена Сизова». Соответственно, в слове «ведет» последняя гласная также была заменена на «у». Этим нехитрым способом Виктор Всеволодович пытался убить двух зайцев сразу. Во-первых, приобщить-таки недоверчивых жительниц села к современной медицинской помощи. А во-вторых… Убийство второго зайца относилось к категории сокровенных личных тайн доктора Левинсона.
— Большое вам спасибо, Алена, что согласились присутствовать, — поблагодарил он девушку, скромно сидевшую на лавке в «анбулатории». — Эти дуры старые меня почему-то боятся. Семеновна вон до сих пор за версту обходит. А с вами им спокойнее будет.
— Не за что, — Алена с любопытством следила за приготовлениями доктора к началу приема. — Чего ж не глянуть, чему в городе-то учат.
— Пожалуйста, пожалуйста. У меня нет от вас никаких секретов.
В избу с улицы заглянул Терентий.
— Как, доктор? Пущать или обождать пока?
Виктор осмотрел свой импровизированный кабинет. Рядом с рукомойником висело чистое полотенце. Вынутые из чемоданчика прибор для измерения давления и стетоскоп лежали на крахмально-белой скатерти.
— Пожалуй, можно начинать, — решил он. — Мы готовы.
Терентий скрылся. С улицы послышался его голос.
— Петровна, заходь!
Через некоторое время в избу действительно зашла Петровна. Невооруженным глазом было заметно, что старушка сильно нервничает.
— Здравствуйте, — поклонилась она. — Утречко доброе, Алена.
— Здравствуй, Семеновна, — поздоровалась девушка.
— Проходите, пожалуйста, — пригласил Виктор. — Садитесь.
Петровна села на лавку рядом с Аленой и вперила в доктора напряженный взгляд.
— Чем я могу вам помочь? — спросил Виктор. На этот раз, помня о предыдущем фиаско, он решил использовать только те фразы, в которых при всем желании трудно было найти второй смысл.
— Так… Алена вон знает, — Петровна повернулась к девушке. — Поясницу вчерась опять скрутило. В избе-то подметала когда, наклонилась чуток, а уж расклониться никак. Так прихватило, так прихватило…
— Ты чего, Семеновна, мне-то говоришь? — перебила ее Алена. — К доктору пришла, с ним и беседуй.
Петровна немедленно обратилась к врачу:
— Извиняйте. Так вот, говорю, поясницу вчерась скрутило. В избе подметала когда…
— Достаточно, — остановил ее Виктор. — Я все понял. — Он показал на кушетку, установленную у стены и также накрытую чистой белой простыней. — Ложитесь.
— Это к чему? — насторожилась Петровна, напуганная страшным рассказом Семеновны.
Виктор Всеволодович сделал глубокие вдох и выдох, помогая себе успокоиться, и предельно вежливым голосом сказал:
— Прилягте на скамью. На живот, пожалуйста. Раздеваться не надо. Я должен осмотреть ваш позвоночник.
Петровна проявила неожиданную сообразительность.