Едва рассвело, а отряд уже покачивался в сёдлах, направив путь в сторону близкого уже городка. Казаки и гусары отчаянно зевали, офицеры показывали пример бодрости духа, но и те и другие не отказались бы от возможности вздремнуть часика по четыре на каждый глаз. К ночёвкам в лесу не привыкать, но местные болотные комары способны вывести из равновесия даже святого.
Но всё же кровососы летающие - ничто против ползающей нечисти, встретившей партизан в Юзефинах. Именно наличие невообразимого числа клопов, вшей и блох в этой населённой преимущественно ляхами деревушке вынудило искать убежище под сенью сосновых лесов, отдавая предпочтение дыму костра перед сомнительным комфортом ночёвки под крышей. Комары что? Комары укусили и полетели дальше, а если нацепляешь шестиногих квартирантов, то попробуй выведи их в сих диких местах.
Удивительно, близость ли Европы тому виной, или таковы традиции былой Ржечи Посполитой, но не строят в бывшем Великом Княжестве Литовском бань. На востоке, ближе к Орше и Смоленску, уже кое-где встречаются, но западные области не ведают полезной привычки к здоровому образу жизни. И если Нечихаев раньше сталкивался с подобными гримасами "цивилизации", то Давыдову здешние обычаи показались забавными и диковинными. И очень опасными, разумеется.
Разведка вернулась едва отряд снялся с бивака и выбрался на дорогу. Урядник плёткой попотчевал своего норовистого жеребца, понуждая пойти вровень с сонной и смирной командирской кобылой, и доложил обстановку. Но глядя прямо на Дениса Васильевича, Иванов постоянно скашивал глаза на Михаила Касьяновича, именно от него ожидая поддержки и одобрения.
- Неспокойно в городе, вашбродь! Со всей округи паны съехались к костёлу, как бы приступом брать не пришлось. Тама стена высоченная!
- Точно не на богомолье? А что за костёл?
- Обычный латынский, румско-папистской веры, - поморщился казак. - На том месте когда-то ихнего святого запорожцы порубили, и считается, будто благодать там до сих пор обретается.
- Как бы при штурме ещё великомучеников не наплодить, - покачал головой капитан-лейтенант. - В вопросах веры я, честно признаться, полный профан.
- Да, - согласился Нечихаев. - Тут нужна осторожность. Что там ещё, Абрам Соломоныч?
- Вооружены они, вашбродь. Что все при саблях, то и котёнку понятно, но и ружья есть, и пистоли. У ворот пушку поставили - так себе пушчонка, но вдруг пушкари умелые найдутся? Знающий человек даже из сапога выстрелить сможет.
- Плохо, - Нечихаев окончательно завладел инициативой разговора, чему Давыдов не препятствовал. - Это открытый мятеж.
- Брать будем, вашбродь? - с надеждой спросил урядник, и со странным выражением лица погладил седельные сумки. - Только надо ещё по одному заводному коню найти.
- Зачем?
- Ну как же? Помните, какой конфуз о прошлом годе в Бухаре приключился? Вот ведь срам вышел - трофеи на ишаках увозили.
- Погубит тебя, Абрам Соломонович, дуванолюбие[3], - хмыкнул Нечихаев.
Урядник нисколько не смутился:
- Оно того погубит, кто государеву долю отдавать забывает. У нас всё честно!
- Да я же не спорю!
Снедаемый любопытством Давыдов поспешил вмешаться:
- А что там в Бухаре приключилось, Абрам Соломонович?
Казак картинно приосанился и широко улыбнулся:
- Было дело, да... Наша сотня тогда к самому эмирскому гарему прорубилась... - взгляд урядника приобрёл мечтательность, мгновенно сменившейся жёсткостью. - Ну нас там и зажали крепко. Эти, как их... сераскиры. Нет, сардукары... или мамелюки? Тьфу, прости хоссподи!
- А дальше? - чрезвычайно заинтересовавшийся прошлогодними событиями капитан-лейтенант попросил. - Продолжайте.
