И ему вдруг вспомнилась лунная апрельская ночь семнадцатого года в Петрограде - решающая в его жизни ночь, когда он семнадцатилетним парнем*, с винтовкой за плечом, вместе со своими боевыми побратимами, рабочими Русско-Балтийского вагонного завода шагал к Финляндскому вокзалу. Разве ждали они, что борьба за новую жизнь будет легка?.. Но вот на перрон вышел простой, такой дорогой всем Ильич; с помощью рабочих быстро взобрался на броневик, окруженный со всех сторон несокрушимой стеной вооруженных солдат и матросов, и, обращаясь к каждому, произнес свою знаменитую речь, ставшую затем боевой программой революции.
_______________
* С. В. Руднев родился в 1900 г. Но при получении паспорта вынужден был прибавить себе год, чтобы поступить на работу. - Прим. авт.
Разве легко было Семену Рудневу и всем, кто в темную холодную октябрьскую ночь того же семнадцатого года, под свинцовым ливнем юнкеров, засевших во дворце, решились штурмовать Зимний? Ведь юнкера сидели там, как в крепости! И патронов они не жалели: поливали атакующих из пулеметов. Но ничто не смогло остановить революционный народ! Взяли Зимний. Арестовали укрывшееся в нем Временное правительство...
Или, может быть, в бою под Пулковым было легче, когда малочисленным, слабо вооруженным революционным отрядам надо было любой ценой остановить корниловские казачьи полки, рвущиеся в красный Питер, чтоб потопить в крови революцию?.. Тогда, в бою, на юного, еще по-девичьи тонкого Семена Руднева коршуном бросился с лошади огромный казак; Руднев успел первым выбить из рук врага клинок. Вцепившись друг в друга, они покатились клубком по земле. Дважды Сене удалось вывернуться из-под жилистого, верткого казачины. Но силы были не равны. Верзила снова подмял под себя паренька и схватил его за горло здоровенными ручищами. У Сени уже перехватило дыхание, потемнело в глазах... "Хорошо, что на помощь подоспел друг, с которым вместе штурмовали Зимний - Виталий Примаков! Эх, Виталий, спасибо, вовремя опустил ты свой приклад на голову беляка. А то ведь мог бы стервец задушить..."
И не столько сама мысль о смерти испугала тогда Руднева, а боязнь, что вражья сила помешает главному в его жизни, тому, что для Руднева олицетворялось в Ленине, в Ильиче, с которым он встретился вскоре после жаркого боя в Пулково.
Отряд рабочих Русско-Балтийского авиационного завода, в котором сражался Семен Руднев, направили на охрану Смольного. И вот ночью, едва Руднев заступил на пост у двери с табличкой No 67, перед ним неожиданно появился Владимир Ильич Ленин. Спросил, не тяжело ли ему, такому молодому, дежурить в столь поздний час... "С тех пор уже прошло двадцать четыре года, а я помню каждое слово, - поразился Семен Васильевич. - И то, какой у него был грустный и проницательный взгляд, когда он сказал, что сохранить завоевания революции намного трудней, чем совершить ее!.."
А разве легко было им весной восемнадцатого года, когда Руднев, восемнадцатилетний коммунист, и такие же, как он, парни 1-го Выборгского революционного отряда вели ожесточенные бои за освобождение Украины от войск кайзера Вильгельма и погромщика Петлюры, с его предательской "Центральной радой"?.. Или в девятнадцатом году, когда шли кровопролитные оборонительные сражения с рвавшимися к Москве полчищами генерала Деникина - оплотом всей внутренней контрреволюции и интервенции?
Куда только не бросала военная судьба Семена Руднева в те тяжкие для молодой Советской республики дни!.. Сражался он под Донецком, под Старым и Новым Осколом. Стоял насмерть под Курском, Орлом и Кромами... Около пяти лет прошагал он с винтовкой по дорогам революции.
Да и после освобождения Донбасса от деникинцев, когда начали восстанавливать разрушенный войной угольный бассейн, было нелегко! Все приходилось делать вручную, жили впроголодь. К тому же и контрреволюция все еще продолжала сопротивляться... "Просто чудо, что мне в это опасное, тяжкое время вдруг так чертовски повезло!" - с теплотой вспомнил Семен Васильевич весну двадцатого года, когда он, работая инспектором политотдела трудармии Юго-Западного фронта, встретил в Кадиевке молодую учительницу-комсомолку, Домникию - свою Ньому...
