Из-за многочисленности экономических проблем разработчики политического курса Китая не знали, с чего начать. Во время визита в Сычуань в 1993 г. экономист Милтон Фридман дал тогдашнему губернатору недвусмысленный совет, как мгновенно внедрить рыночную дисциплину в экономику, где доминирует государство. «Не следует, — сказал Фридман, высший жрец Чикагской школы экономики и апологет свободного рынка, — отрезать мышиный хвост по одному дюйму. Чтобы уменьшить боль, надо отсечь хвост одним махом». Губернатор ответил в том же духе, распространив эту метафору и желая показать Фридману, что подобные реформы вряд ли столь уж просты. «Мой дорогой профессор, — промолвил он, — у нашей мыши столько хвостов, что мы даже не знаем, с какого именно начинать». Как вспоминает Стивен Чонг, коллега Фридмана по Чикагской школе экономики, Милтон потерял дар речи.
В конце концов именно Дэн Сяопин разработал проект новой модели, хотя, в отличие от конца 1970-х гг., на сей раз было предусмотрены два связанных между собой пути, 10 июня 1989 г., буквально через несколько дней после того, как с улиц вокруг площади Тяньаньмэнь была смыта кровь, на телеэкранах появился сияющий Дэн. Он пожимал руки командирам, выбившим студентов из центра города. Выступая перед ними с пропагандистской речью, Дэн заявил, что самая главная ошибка, допущенная руководством в 1980-е гг., заключалась не в переходе к открытой экономике, как яростно утверждали критики, а в недостаточном идеологическом и политическом воспитании. «Мы должны принять все меры, чтобы никакая вредная тенденция не достигла вновь такой точки», — сказал он, имея в виду 4 июня.
Партия вскоре приступила к реализации плана Дэн Сяопина, защитив его дополнительной линией обороны. В министерствах, судах и военных частях были укреплены или заново созданы политотделы, призванные стать системой раннего оповещения о появлении потенциальных аномалий. «Они обеспечивают прямой партийный контроль над всеми важнейшими институтами», — сказал Цзян Пин, профессор юриспруденции в отставке. Отдел пропаганды ЦК КПК был наращен, его снабдили дополнительными ресурсами и установили более четкие правила, под каким соусом подавать экономическую реформу обиженному населению. Кроме того, подкрутили и гайки в системе кадровых назначений в лице Орготдела ЦК КПК, чтобы гарантировать лояльность не только госслужащих, но и работников системы просвещения, СМИ и прочих многочисленных ведомств, находящихся под контролем партии.
Что касается второго пути, на его подготовку ушло больше времени. В начале 1992 г. под давлением лефтистов, которые желали положить конец либеральной экономической реформе, Дэн Сяопин от отчаяния позаимствовал у Мао тактический прием, чтобы заручиться поддержкой своего курса. Великий Кормчий прославился, в частности, тем, что во время политической свары исчезал из Пекина, а возвращался в наиболее выгодный момент, ошарашивая своих оппонентов и перехватывая инициативу. Хотя поездка Дэна и явилась отголоском тактики его предшественника, сам он целился совсем в другую мишень. В ходе этого символического турне по югу страны, в Шэньчжэне (бизнес-Эльдорадо, выстроенном на голом месте, где лишь два десятилетия назад не было ничего, кроме рисовых полей), Дэн Сяопин раз и навсегда покончил с затянувшимся маоистским влиянием на экономическую политику.
Рецепт Дэна был прост. Партия продолжит внедрять рыночные реформы, но только в тандеме с более жесткой и скорректированной политической властью центра. Далее, пусть КПК и не будет владеть государственными активами напрямую, она сохранит за собой право нанимать и увольнять менеджеров, которые управляют этими активами. Для процветания экономики необходимо перевернуть вверх ногами громадные госпредприятия, которыми в свое время непосредственно руководили коммунистические комиссары, а их партийных работников — приструнить. Вместо того чтобы заниматься плановым выпуском товаров и обеспечивать пожизненную занятость, отлично зная, что Минфин все равно покроет любые убытки, государство должно делать деньги, если хочет выжить.
