Само собой разумеется, что «Надгробие» не могло быть выпущено на территории Китая. Ни одно издательство на пушечный выстрел не рискнуло бы подойти к этой книге, несмотря на ее активную продажу в Гонконге. Комитет по комплексному управлению общественным порядком в городе Ухань (центральный Китай) внес «Надгробие» в перечень «непристойных, порнографических, извращенных и нездоровых книг для детей», предписанных к изъятию на месте. А в остальном КПК убило «Надгробие» молчанием, запретив любые упоминания в СМИ, и к тому же партия не делала никаких нападок на саму книгу, чтобы не привлекать к ней внимания.
Давно миновали дни, когда партия автоматически сажала в тюрьму или умерщвляла своих оппонентов. Нынче у многоопытного Отдела пропаганды имеется масса более тонких, изощренных способов решать проблемы. «Нарушителей спокойствия», как любит партия именовать своих наиболее упрямых критиков, словно речь идет о хулиганистых подростках, могут уволить с работы, заткнуть им рот угрозами семье, лишить доступа к СМИ и опозорить, прилепив непатриотическое прозвище. На крайний случай, «нарушителей спокойствия» всегда можно посадить или отправить в ссылку, где они неминуемо потеряют контакт с местными реалиями и политикой. Ужасы «большого скачка» задокументированы на Западе и известны любому человеку, изучающему новейшую историю Китая, но стараниями компартии сами китайцы слышат совсем другие рассказы о прошлом своей страны. Ян выжил после публикации «Надгробия» и до сих пор обитает в своей служебной квартире в Пекине. Однако игнорированием и самого произведения, и его автора, КПК надеется погрузить книгу в полное забвение, словно на дно океана, где она и останется лежать, невидимая и недоступная, вместе с прочими партийными тайнами.
Джаспер Бекер, автор англоязычного исследования проблемы, отмечал в 1996 г., что одна из главных особенностей повального голода в Китае в том и состоит, что на протяжении двадцати лет никто доподлинно не знал, имела место трагедия или нет. Лишь в начале и середине 1980-х гг., когда американские демографы обратились к китайской статистике народонаселения, стали широко известны первые авторитетные оценки, согласно которым за трехлетний период погибло порядка 30 миллионов человек.
Сам факт замалчивания голода вызывает вопрос: каким же образом власти сумели утаить смерти десятков миллионов человек? В 2003 году китайское правительство попыталось скрыть размах печальных последствий атипичной пневмонии, вирус которой прошел инкубацию на юге Китая, а затем проявился в крупных городах вроде Гонконга или Пекина. Только после того, как один военный хирург — и заодно довольно высокопоставленный член партии — прислал иностранным журналистам факс с точным числом зараженных пекинцев, правительство Ху Цзиньтао открыто признало масштаб проблемы и объявило карантин. По аналогичному сценарию в 2008 г. развивался и скандал с молочными продуктами. Фирма «Саньлу» и местные партийные власти скрывали информацию о сбыте ядовитого молочного порошка и больных детях до тех пор, пока новозеландское правительство не дунуло в свисток и один из журналистов не объявил название компании, нарушив приказ Отдела пропаганды.
В обоих случаях наблюдатели сходятся во мнении, что правдолюбы лишь ускорили неизбежное разоблачение, ведь власти рано или поздно все равно были бы вынуждены признать истинное положение дел. Невозможно до бесконечности замалчивать эпидемию, смерти и плач пострадавших семей, коль скоро такие факты распространяются в обществе средствами «сарафанного радио», и их нельзя спрятать за тюремными стенами, как какого-нибудь диссидента. Однако в эпоху тоталитарного правления Мао правительство владело инструментами, позволившими скрыть даже апокалиптический голод, а заодно подавить любые обсуждения этой темы. В Китае не имелось независимых СМИ или гражданского общества, которые могли бы требовать раскрытия информации. Крестьяне, основные жертвы голода, были беспомощны, бесправны и не обладали доступом к политическим центрам власти. Госкомстат владел низкокачественными данными, вдобавок вообще был упразднен в ходе последовавших политических кампаний. А еще партия контролировала исследователей, диктовала, кому чем заниматься и какие регионы посещать. В тот период не имелось ни спутниковых тарелок, ни факсов, которые в 1989 г. позволили миру следить за пекинскими демонстрациями.
