— Убил одного? — спросил он Фабрицио.
— Да, только ружье потерял.
— Не беда, ружей здесь сколько хочешь. А ты все-таки молодец, хоть и глядишь дурнем, — день у тебя не пропал даром. Зато вот эти разини промахнулись и упустили тех двоих, что за тобой гнались, а ведь пруссаки были у них перед самым носом. Мне-то их не видно было. Ну ладно. Теперь дадим ходу; полк где-то недалеко, в десять минут разыщем; а кроме того, тут есть хорошая лужайка, на ней удобно собраться да залечь полукругом.
Говоря это, капрал быстро шел во главе отряда из десяти солдат. Шагах в двухстах действительно оказалась большая лужайка, и на ней встретился им раненый генерал, которого несли адъютант и слуга.
— Дайте мне четырех людей, — сказал он капралу еле слышным голосом. — Пусть отнесут меня в походный госпиталь; у меня нога раздроблена.
— Поди ты к…! — крикнул капрал. — И ты и все ваши генералы. Все вы предали сегодня императора.
— Как!!! — яростно завопил генерал. — Вы не подчиняетесь моему приказу?! Да вы знаете, с кем говорите? Я граф Б***, генерал, командующий вашей дивизией! — И так далее и так далее. Он произносил громкие фразы.
Адъютант бросился на солдат. Капрал ткнул ему штыком в руку около плеча и скорым шагом двинулся дальше со своими солдатами.
— Не только тебе, а всем вашим генералам надо бы руки и ноги перебить! Щеголи проклятые! Все продались Бурбонам и изменили императору!
Фабрицио с изумлением слушал такое ужасное обвинение.
Около десяти часов вечера маленький отряд присоединился к полку у входа в деревню, состоявшую из нескольких узеньких улиц; но Фабрицио заметил, что капрал Обри избегал офицеров и ни к одному из них не обратился с рапортом.
— Тут никак не пройдешь! — воскликнул капрал.
Все улицы были забиты пехотой, кавалерией, а главное, зарядными ящиками артиллерии и фургонами. Капрал Обри сворачивал то в одну, то в другую, то в третью улицу, но каждый раз через двадцать шагов уже невозможно было пробиться. Кругом раздавались злобные окрики и ругательства.
— И тут тоже какой-нибудь изменник командует! — воскликнул капрал. — Если у неприятеля хватит догадки окружить деревню, всех нас заберут в плен, как собак. Ступай за мной, ребята.
Фабрицио оглянулся — за капралом шло теперь только шесть солдат. Через открытые ворота они вошли на просторный скотный двор, со двора — в конюшню, а оттуда, через маленькую дверцу, — в плодовый сад. Некоторое время они блуждали наугад — то в одну, то в другую сторону, наконец пролезли сквозь живую изгородь и очутились в поле, засеянном рожью. Меньше чем через полчаса, пробираясь навстречу крикам и смутному гулу, они снова вышли на большую дорогу, но уже за деревней. В придорожных канавах грудами валялись брошенные ружья. Фабрицио выбрал себе ружье. Но дорога, хотя и очень широкая, была так запружена беглецами и повозками, что за полчаса капрал и Фабрицио едва ли продвинулись на пятьсот шагов. Говорили, что дорога ведет в Шарлеруа. Когда на деревенской колокольне пробило одиннадцать, капрал воскликнул:
— Пойдем-ка опять полем!
Маленький отряд состоял уже только из трех солдат, капрала и Фабрицио. Не успели отойти от большой дороги на четверть лье, как вдруг один из солдат сказал:
— Невмоготу мне!
— И мне тоже, — добавил второй.
— Вот еще новости! Нам всем несладко, — заметил капрал. — А вот слушайтесь меня, и вам хорошо будет.
Он приметил пять-шесть деревьев, росших около меж посреди огромного поля.
— К деревьям! — скомандовал он. А когда подошли к деревьям, добавил: — Ложитесь тут, а главное, не шумите. Но перед сном надо бы пожевать. У кого есть хлеб?
— У меня, — отозвался один из солдат.
— Давай сюда, — властно заявил капрал.
Он разрезал хлеб на пять ломтей и взял себе самый маленький.
— Минут за пятнадцать до рассвета, — сказал он, прожевывая хлеб, — нагрянет неприятельская кавалерия. Надо изловчиться, чтобы нас не изрубили. Если один будешь удирать от кавалерии по такой широкой равнине — крышка тебе, а впятером можно спастись. Держитесь около меня дружно, стреляйте только в упор, и я ручаюсь, что завтра к вечеру приведу вас в Шарлеруа.
