— Напоить меня хочешь? — спросила она, когда Тайлер подал ей второй бокал охлажденного белого вина.
— Естественно. Разве не так поступают все растлители девственниц? Сперва напоят, потом разденут…
— Но я уже раздета.
— Уже раздета… — усмехнувшись, Тайлер окинул ее взглядом сластолюбца. И внезапно нырнул лицом в ее медно-красную гриву, разметавшуюся в поэтическом беспорядке. — А я уже пьян. Пьян тобою.
Последовал новый страстный поцелуй, вино полилось на ковер. Оторвавшись от губ Тайлера, Хейли удовлетворенно вздохнула.
— Неужели тебе так хорошо? — тихонько хмыкнул он.
Ее глаза — зеленая акварель на розовом — подернулись туманной дымкой.
— Да, мне очень хорошо, — прошептала она. В ее голосе не было и тени сомнения.
Мужская рука в порыве нежности потянулась к раскрасневшейся щеке женщины.
— И мне хорошо, Хейли.
Увлекая ее за собой, Тайлер откинулся на подушки, которые они успели стащить на пол с дивана. Любовники нежились перед камином. Хейли оперлась на локти и, вытянувшись во весь рост, склонилась над Тайлером. Он задумчиво гладил ее руки и плечи.
— Я так боялась, что окажусь — как бы это сказать? — неумехой… В общем, окажусь ни на что не годной…
Тайлер заставил ее замолчать, положив на губы Хейли указательный палец.
— Ты была бесподобна. — Вглядевшись в ее недоверчивые глаза, он тихо добавил:
— Для тебя крайне важна оценка со стороны. Но почему? Ведь у тебя все прекрасно получается. К тому же ты очень красива.
— Я никогда не была красавицей. Во всяком случае, пока не встретила тебя, — тихо вздохнула она. Однако в ее голосе прозвучали нотки благодарности.
Его палец медленно путешествовал по лбу Хейли, от виска до виска, ведя невидимую черту вдоль линии волос.
— Ты всегда была красивой, только не догадывалась об этом. И какой идиот вбил тебе в голову, что ты некрасива? Какой-нибудь мужчина?
— Нет, — произнесла Хейли медленно и застенчиво. — Не то чтобы мне сказал об этом какой-то конкретный мужчина. Просто я никогда не ощущала…
— Ты хочешь сказать, что виноват весь род человеческий? Что все вокруг заставляли тебя чувствовать себя отверженной? Ну уж нет, Хейли, такими байками ты меня не заморочишь. Согласен, в твоей ранней юности был, наверное, год-другой, когда тебя вряд ли можно было назвать знойной красоткой. Но разве не все мы бываем в какой-то период гадкими утятами? Нет, этот комплекс определенно зародился в твоей душе задолго до юношеских лет.
— Должно быть, ты прав, — нерешительно согласилась она, окидывая мысленным взором свое отрочество. — С меня никогда не сдували пылинки, меня никогда не баловали, как Элен. Я всегда была большой. Старшей. Моей извечной задачей было подавать сестре хороший пример. Элен было легче — ей быстро прощали все проступки, ее почти никогда не наказывали, потому что она совершенно не переносила наказаний. Она продолжала дуться и дичиться до тех пор, пока папа с мамой не начинали чувствовать себя преступниками за то, что в минуту раздражения позволили себе легонько шлепнуть ее. А я все наказания переносила стойко, ни разу не показав, как мне тяжело. Вероятно, в этом и заключалась моя ошибка.
Так уж у нас в семье сложилось, что Элен всегда была всеобщей любимицей, — продолжила Хейли со вздохом. — Шаловливость только играла ей на руку — эдакий очаровательный чертенок. А я была всего лишь послушной девочкой. Тихой, незаметной. Иной раз говорят:
"Чем сильнее колесо скрипит, тем лучше его смазывают». Очень меткая пословица. Во всяком случае точно по ней наши родители строили отношения со мной и моей сестрой. Я никогда никому не создавала хлопот, вот на меня и не обращали внимания.
— Не понимаю, как можно было тебя не замечать, — удивился Тайлер. Взгляд влюбленного остановился на груди Хейли, которая обольстительно подрагивала прямо перед его глазами. — И куда только смотрели мужчины?
